добрыми друзьями. Он также на время стал моим персональным менеджером. Мы с ним жили вместе в маленьком домишке с бассейном на заднем дворе. У Денниса была пара боксерских перчаток, поэтому мы с ним начали боксировать – каждый в одной перчатке. То были славные деньки.

По ходу сезона 1990/91 я стал первым игроком в SEC, которому удалось выйти в лидеры и по набранным очкам, и по подборам, и по проценту реализации бросков, и по числу блок-шотов. В декабре того сезона мы обыграли «Арканзас Стэйт», а я набрал 53 очка за игру, включая, кстати, 17 точных бросков со штрафных из 21.

Также мы обыграли «Кентукки» и «Аризону», которая была на тот момент второй по силе командой в стране. Наконец я попал на общенациональный радар. Вернел был нашим вторым основным оружием, а наш разыгрывающий Майкл Хансен тоже выдавал двузначные показатели в среднем, но все мы знали, кто должен получать мяч, когда решается исход игры.

Тренер Браун не давал мне спуску, чтобы я не расслаблялся. Я никогда не опаздывал на тренировки, но время от времени пропускал лекции. Однажды утром я крепко спал в своей комнате, как вдруг услышал громкий стук в дверь. На часах было 4:30 утра. Я вылез из кровати и увидел тренера Брауна, стоявшего на пороге. Он сказал мне:

– Ты вчера пропустил занятие?

Еще в полусне я отвечал:

– Да, сэр.

Он сказал:

– Ну что ж, сынок, тогда обувайся. Пойдем на пробежку.

Я поверить не мог.

– Что, прямо сейчас, тренер?

– Прямо сейчас, Шакил, – сказал он. – Пошли.

После этого я почти не пропускал лекций.

К концу моего второго сезона в колледже мы разделили первое место регулярного сезона в SEC, и до начала турнира у нас оставалась всего одна игра.

Я травмировал ногу, и боль меня просто убивала. Нам оставалось только обыграть «Миссисипи Стэйт», и тогда чемпионство в SEC было бы у нас в кармане, поэтому тренер Браун спросил у меня: «Что думаешь?» Я сказал ему, что смогу сыграть, но правда была в том, что с моей ногой было явно что-то не так.

Дэйл решил оставить меня в запасе. «Шак, я не хочу, чтобы ты рисковал», – сказал он.

Мы проиграли «Миссисипи Стэйт», и все были в бешенстве из-за этого. Тренер также оставил меня на скамейке в игре против «Оберна» в турнире SEC, и ту игру мы тоже проиграли.

Тренер Браун и инструктор Док Бруссард сцепились из-за этого. Инструктор считал, что Дэйл пытался корчить из себя доктора. Но тренер Браун ответил ему: «Я не пытаюсь. Я просто хочу защитить его карьерное будущее. Я никогда не простил бы себя, если бы с Шакилом случилось что-то, что помешало бы ему выйти на следующий уровень».

Док Бруссард был человеком старой школы, он был еще хуже моего отца. Помню, однажды Уэйну Симсу заехали в лицо, так что его губа разошлась надвое. У него хлестала кровь, и ему явно требовалось наложение швов, но Док сказал:

– Все с тобой нормально, слабак. Возвращайся в игру.

Он был весь на хардкоре, такой злой ублюдок. Я все время говорил ему:

– Всякий раз, когда я наступаю на ногу, мне очень больно.

Скажу больше, после того как мне сделали МРТ, выяснилось, что в кости у меня трещина, вызванная чрезмерными нагрузками.

Когда тренер Браун сказал ему, что я не буду играть против «Миссисипи Стэйт», Бруссард сказал:

– Это первый случай со времен Пита Пистолета (Маравича), когда у нас появился шанс выиграть чемпионство в SEC, а эта размазня не хочет играть. Он просто бережет себя для NBA.

Дэйл сказал:

– Нет, он бы так не поступил.

Пока они спорили, наша команда вышла на площадку разминаться. Меня с ними нет, поэтому фанаты «Миссисипи Стэйт» начали скандировать: «Где ваш губастый африканец? Где ваш губастый африканец?»

Тренер Браун с ума сошел, когда услышал это. Фанаты «Миссисипи Стэйт» творили такое и раньше. Годом ранее кто-то написал статью о Крисе Джексоне и том, что он не знал своего родного отца, поэтому, когда наша команда выбежала на разминку перед игрой, они начали распевать: «Где же твой папаша? Кто же твой папаша?»

Дэйл отправился к диктору арены и приказал болельщикам прекратить. Игра еще даже не началась, а все уже были на взводе. Позже тем вечером тренер Браун сходил на радиошоу и там в пух и прах разнес и «Миссисипи Стэйт», и их тренера, и их болельщиков, и их президента. Вот за что мы любили тренера. Он всегда нас поддерживал.

Когда турнир NCAA начался, я по-прежнему был травмирован, но старался изо всех сил. В игре против «ЮКонн» я набрал 27 очков и сделал 16 подборов, но мы все равно проиграли. Майк Хансен подхватил мононуклеоз, поэтому тоже был сам не свой.

Док Бруссард был не прав насчет меня. Той весной я не заявлялся на драфт NBA. Я не был готов. Я даже еще не начал посещать лекции по бизнесу. Я знал, как нужно подбивать баланс своего бюджета, но этим мои познания и ограничивались. Мне нужно было узнать, как еще я могу зарабатывать на жизнь, если вся эта история с баскетбольной карьерой не срастется. Я нуждался в образовании.

Тренер Браун уже начал заговаривать со мной по поводу перехода в профессионалы. Он видел, что я буду доминировать на площадке и со временем перейду в NBA, поэтому он начал представлять меня самым разным людям. Помню, как-то утром я спал в своей комнате в общежитии и вдруг услышал какой-то шум. Я проснулся, хотя и не до конца, и пошел открывать: вижу, какой-то старик обращается ко мне, и понимаю, что это Джон Вуден. Он дружил с Дэйлом Брауном и пришел поговорить со мной о важности командной игры и о том, какая это гордость – играть за школу Брауна. Думаю, что на самом деле он пытался убедить меня остаться в колледже на все четыре года обучения. Несомненно, я уважал тренера Вудена, как и все те принципы, которые он отстаивал, но мне нужно было делать то, что должно.

В другой раз Дэйл привел Карима, чтобы он научил меня своему скай-хуку. Он приводил Билла Уолтона, который позже сказал репортерам, что своей «необузданной мощью» я напоминал ему Чарльза Баркли. Отец прознал об этих визитах и захотел узнать, почему Дэйл так ратует за то, чтобы я бросал скай-хуки.

«Он – мощный игрок, – сказал тренеру мой отец. – Я хочу, чтобы он данкал».

Дэйл связал меня по телефону с Джулиусом Ирвингом, моим кумиром детства. Он приводил