На Ваганьковском могила Рашида Касимова вся в цветах.Находится на самом почетном месте, почти в центре. Как им удалось получить этоместо? Неужели разорили чью-то старую могилу? Похоже на то. Наша мафиябессмертна: если нужно, они и не одну могилу порушат. Все время удивляюсь,почему до сих пор «крестных отцов» не хоронят у Кремлевской стены? При ихденьгах и возможностях, при массовой, сверху донизу, коррупции можно былоожидать, что несколько свежих табличек там появится. Может, мафии просто ненравится, когда сжигают тела уважаемых людей? Ничем другим отсутствие интересак Кремлевской стене объяснить не могу.

Я, конечно, обращаю внимание на «полуинтеллигентный»«хвост», который в виде семейной пары сопровождает меня по всему кладбищу. Ониидут с таким горестным видом, словно по этому кладбищу расселены их близкиеродственники. Я останавливаюсь в пяти местах, и каждый раз они склоняют головыу очередной могилы. Особенно мне понравилось, когда они поклонились могилекакого-то немца, неизвестно каким образом здесь оказавшегося.

Не нужно было даже особенно приглядываться к могилеКасимова, чтобы понять, что здесь произошло. И невооруженным глазом видно:землю вокруг могилы утаптывали совсем недавно, а само захоронение навернякавскрывалось. И хотя на прекрасном черном мраморе высечено изображение РашидаКасимова, можно не сомневаться, что обладатель этой физиономии находится сейчасза много тысяч километров от этого места.

Убедившись, что мои ожидания совпали с действительностью, яеду в центр города, в то самое акционерное общество, бессменным президентомкоторого был Касимов. Уже при одном взгляде на трехэтажное здание и воротавидно, что бизнес этих людей процветает. Решив, что нужно все осмотреть, явхожу внутрь. В дверях меня останавливает вежливый охранник, и выясняется, чтоя «ошибся» адресом. Но все, что мне нужно, я успеваю увидеть. Здесь явно непривыкли экономить на мелочах. Все монументально и вызывающе роскошно. И всюэту роскошь Касимов бросил ради ста пятидесяти миллионов?

Ну не могу я в это поверить. У него самого было как минимумсемьдесят. Вполне мог через несколько лет легально удвоить, а то и утроить свойкапитал. Вместо этого бросает такой банк, бросает свою семью, бросает свое делои, выдав себя за покойника, бежит из страны, чтобы присвоить другие деньги? Иустраивает себе собачью жизнь за эти очень большие деньги, тогда как можно былополучить просто большие деньги и жить спокойно. Нет, сбежал он не из-за денег.Они вторичны. Первична совсем другая причина. Которой нет в досье. Но которуюнаверняка знает мой заказчик.

Побывав на кладбище и в офисе, я отправляюсь на дачуКасимова. В электричке ездить еще хуже, чем в междугороднем поезде. Еще большаягрязь, выбитые стекла, сломанные скамейки и совсем опустившаяся публика. Повагонам бродят подвыпившие девицы и юнцы. Ко мне, слава богу, никто неприкалывается. Моя рука невольно меня защищает.

В электричке я опять замечаю ведущееся за мной наблюдение.Заказчик на этот раз попался очень нервный, все хочет знать: чем занимаюсь,куда езжу. Мне нужно пристроить свой чемоданчик, я должен расстаться с этим«хвостом».

Дачный поселок, конечно, имеет свою специальную охрану. Номеня, как инвалида, пропускают, когда я объясняю, что иду наниматься сторожем.Я прямиком отправляюсь к даче Касимова. А мои «провожатые» остаются ушлагбаума.

В большие зеленые ворота я стучу, не надеясь, что ихоткроют. Но слышится собачий лай, и молодой человек очень характернойнаружности открывает калитку в воротах.

— Чего надо? — спрашивает сторож, не здороваясь.

То, что мне надо, я сразу вижу. Это большой дом, стоящий вглубине чудесного сада.

— Прибыл, как вы меня вызывали, — докладываю четко. В такомслучае лучше всего выдавать себя за исполнительного идиота. Очень хорошосрабатывает. С одной стороны, сразу видно, что идиот, и никаких подозрений. Сдругой — ясно, что человек исполнительный и дисциплинированный. И потому егослова звучат убедительнее, чем у всех остальных.

— Кто тебя вызывал? — спрашивает охранник.

— Мне позвонили, сказали, чтобы прибыл на эту дачу, — так жечетко докладываю я.

— Подожди, — бросает он, чуть поколебавшись, — сейчаского-нибудь позову.

Он уходит в глубь сада, оставив меня у открытой калитки. Адисциплина у них, между прочим, хромает. Если бы здесь был хозяин, этот пареньне посмел бы оставить у открытых дверей чужого человека. Из этого я делаювывод, что, во-первых, на даче никто не живет, а во-вторых, после «смерти»хозяина семью оставили в относительном покое. Может, он поэтому и исчезподобным способом — хотел добиться именно такого результата?

Дом великолепный. И мне не нравится решение хозяинаотказаться от этой чудной виллы. Ведь он отказался и от этого тоже?Возвращается молодой человек. Равнодушно качает головой.

— Ошибка вышла, — говорит, сплевывая на землю, прямо в кустыроз, — ты не на ту дачу вышел.

— Извините, — я глупо моргаю, — а это разве не номердвенадцать?

— Двенадцать на другой стороне, — следует снисходительныйответ, — здесь двадцать второй.

— Извините, — бормочу я, потихоньку ретируясь.

Я останавливаю попутную машину, пообещав сто долларов, прошуотвезти меня в Москву. Водитель охотно соглашается. Когда мы проезжаем мимошлагбаума, где стоят мои «провожатые» с уже подоспевшим подкреплением в лицееще двоих неизвестных, прикативших на темном «Ауди», я просто наклоняюсь к полукабины, делая вид, что закрепляю шнурки на туфлях. Все проходит благополучно, ужечерез несколько минут я убеждаюсь, что оторвался от назойливого любопытства«покровителей».

В Москве я успеваю «сдать» часть моих денег, купитьнеобходимые вещи, нанести несколько важных визитов старым знакомым, о которыхникто не должен знать, но которые своими советами и рекомендациями могут мнесущественно помочь. И только после этого, в восьмом часу вечера, я звонюзаказчику.

— Где вы были? — накидывается он на меня. — Искали вас повсему городу.

— Дышал свежим воздухом на природе. Кстати, скажите своимфилерам, чтобы не шли за мной так плотно. Они меня нервируют.

— Зачем вы выбросили пистолет в поезде?

— Чтобы он не расслаблялся. В таких вопросах нельзя никомудоверять. Мне очень не хотелось, чтобы, выпив лишнего, сосед допустилкакие-нибудь выпады в мой адрес. Я принял некоторые превентивные меры.

— Вы издеваетесь?

— Почти. Точно так же, как и вы надо мной. Я уже объяснялвам, что не люблю, когда идут так плотно за моей спиной. Попросите их проявлятьбольшую изобретательность.

— Хорошо, — говорит он, собираясь отключиться, — у вас все?

— Не все. Вспомните еще об одной моей просьбе. Я просилприслать переводчиков.