— Сцинка, быстрей!!!

Она запнулась об вытащенный ящик, полетела вниз. Ксандро удачно наклонился за ней. Удачно для Сцинки. Прокатившись по полу, Алиша опять прыгнула Ксандро на спину и в бешенстве, которое чувствует крайне редко, полоснула по его шее ножом.

Разрез вышел глубоким. Лавинья округлившимися глазами смотрела на хлеставшую кровь.

Алиша толкнула Ксандро в сторону. Он завалился на бок. Лавиния отползла и только потом встала.

— Боже ж мой, Сцинка! Ты что его так?!

— А как надо было? — Алиша тоже поднялась. Ноги держали плохо. Она отошла к грешному ложу, к постели, где дорогой для Лавинии Ксандро изменял своей Мадам с этой Гадиной-Бэлиндой, села на оголенный матрас. — Чуть не умерли обе. Всё из-за твоей глупости.

— Так человека разрезать… — вышептала Лавинья. — От уха до уха! — вдруг выкрикнула она.

— Шок у тебя, что ли? Не в первый раз же видишь, как я людей режу.

— Ксандро на меня руку поднял? И что? Может, поругались бы и простили друг друга, — лепетала Лавиния, смотря на любовника, мирно лежащего на боку. — Это всё Гадина виновата. Сама к нему бегала.

— На мне живого места нет, — напомнила о себе Сцинка. — Он убить меня хотел.

— Ну так, не любил он тебя. А кто тебя любит-то, Сцинка?

— Так, хватит! — Алиша поднялась с постели. — Зарезала и зарезала. Что с телом будем делать? По твоей милости это нынче законопослушный гражданин, приличный человек. И документ имеется.

— Любименький мой, — опять прошептала Лавиния.

— Дура ты, дура, — с злостью выплюнула Сцинка. — Воду неси, пол от крови замоем. А его, — она кивнула на Ксандро, — в ковёр и на задний двор. Я кэб поймаю, вывезем к воротам. У меня лаз есть.

— А кэбмен если сдаст? — испугалась Лавиния.

— Не сдаст, времена темные, жизнь одна.

Лавиния принесла воду.

Они со Сцинкой вместе перевернули окровавленный матрас верхней стороной вниз. Подтянули ковёр, перетащили на него Ксандро. Разбросанным бельём начали вытирать пол. Кровавые тряпки побросали к трупу мужчины, завернули всё в рулон.

— Сцинка, поднимем?

Алиша оценила получившийся свёрток.

— Нет, тяжёлый. Поволокем. Тележка есть у тебя?

— Нету… — Лавиния, грязная, мокрая, присела на протёртый пол. — Как же мы его? — и вдруг она вскинула голову, явно озаренная какой-то новой мыслью. — Алиша, знаю, где тележку взять! Торговки же недалеко, на соседней улочке. Я сбегаю!

— Переоденься только, — кивнула Алиша. — А я пока свои вещи соберу. Уходить надо.

— А я как же? — испугалась Лавиния.

— Ксандро мы скинем в канаву, никто искать не будет. Ты вернёшься, своих девок успокоишь и будешь жить дальше. Хотя, я бы тебе посоветовала переезжать.

— Это куда же? — остановилась Лавиния в дверях.

— Куда потише… На Север люди бегут, но сомневаюсь я, что там всем рады.

Лавиния сбегала за тележкой.

Ещё раз проверили, что в комнате, на первый взгляд, придраться не к чему. Голый матрас закинули покрывалом, разбитый ящик от комода спрятали под кровать, полы помыли.

Что происходило, слышали многие, но догадались ли, что именно? Гадина ещё эта. Побежит дурная девка к законникам? Что ей Ксандро наобещал? А вдруг свободную жизнь? Тогда, может, и побежит. А если с годами выпестованная шлюшачья запуганность возьмёт верх, забьётся девка в тёмный угол и будет ждать утра.

— Толкай, давай, не так далеко осталось! — Алиша прикрикнула на Лавинию. Мадам напирала на тележку, пока Алиша приподнимала ту, застрявшую хлипким колесом в дорожной выбоине. Вытащили. Вздохнули обе, но сидеть и отдыхать некогда. Ночь темна, горожане неспокойны.

— Ну что, пошли? Надо было кэбмена брать! — Лавиния вытерла руки о юбку. Алиша огрызнулась:

— Надо было! А ты хоть одного видела? Толкай уже! Теперь скоро.

— Я и толкаю, — Лавиния с сожалением посмотрела на свои руки. — Зарезала ты, а толкаю я!

— А по чьей милости это всё вообще произошло? Брошу я тебя здесь и уйду. Проступай, как хочешь.

— Опять запугиваешь меня? Будто я и никто без тебя и одна не справлюсь!

— Шевели ногами, — Алиша взялась за край тележки, приподняла, помогая проехать очередной сложный участок. Лавинья и не думала останавливаться.

— Да ты, Сцинка, ещё хуже, чем иной мужик, себя ведёшь! Выше себя ставишь! И мужиков выше, и женщин! Не так?

Алиша промолчала, выбирая, куда наступить. Дорога была ненадёжна. Мадам же разошлась.

— Вот скажи, Сцинка, что, нет убийц среди мужчин лучше тебя?

— Отчего нет? Очень много их, кто лучше меня.

— А среди женщин?

— Да и среди женщин хороших убийц хватает. Некоторым я и в подмётки не гожусь. Я и ядов не знаю, и оружием не всем владею. — Алиша задумалась. — Да много чего есть, чему я не научилась…

— То есть, и женщины лучше тебя есть? — Лавиния раскаркалась. — Так ты на мне отыгрываешься? Чем же моя профессия хуже твоей? Или радость доставлять, оно порочнее, чем людей резать? Я к вашей гильдии воров и убийц не принадлежу!

— А могла бы. Кто Ксандро зарезать пытался? По груди, это ты его.

— Защищалась я! Моё дело тоже непростое. Всем подряд разрешать над собой насильничать, никакого здоровья не хватит!

— Ты б потише, и имя своё не выкрикивай.

— А что, всё Лавинья дура, да дура? Я своё дело знаю! А сколько я девок с улиц забрала, а? Мёрзли бы по углам, по каморкам, да по клоповникам! И ванная у меня организована с водопроводом, вода горячая, простыни, бельё! Кормёжка! Плохо? Разве плохо?

— Так теперь и нет ничего.

— Бывают в жизни и взлёты, и падения… Редко у кого всё ровненько. И дети у меня все по тёплым углам пристроены!

— Помнят они хоть лицо твоё?

— Это им не надо! — Лавинья встряхнула головой. — Что же ты тогда со мной дружбу водишь, если я такая плохая?

— Столько людей из-за тебя перерезала…

— Жалеешь? Больше, меньше, тебе есть разница? Или, думаешь, за каждого зарезанного в аду будут годки накидывать?

Сцинка промолчала. Хоть бы и накидывались. Не может быть там хуже, чем здесь.

Ксандро сбросили в канаву у городской стены. Никто проверять не будет, кто там валяется. Документов на теле нет, даже если кто случайно и наткнётся, одежду снимут, разве что, хоть бы и нижнюю, и в крови.

Совсем без происшествий не обошлось. Пока толкали тележку, наткнулись на городской патруль.