Воздвиглась над столом большущая и довольно спортивнаяфигура в черном кожаном пиджачище, ни дать ни взять командарм революции. Гангутподнялся, уже хотя бы для того, чтобы выбраться из-за стола, избавиться отдиванного угла и от соседки, копошащейся в своем кримплене.

– Олег Степанов, – представился на балконе могучиймужчина и вынул пачку «Мальборо». – Между прочим, отечественные. Видите,надпись сбоку по-русски. Выпускается в Москве.

– Первый раз вижу, – пробормотал Гангут. –Слышал много, а вот пробую впервые, – затянулся. – Нормальный «Мальборо».

– Вполне. – Олег Степанов прогулялся по обширномубалкону, остановился в метре от Гангута. – Будете смеяться, но мы о васмного говорили у Ерша как о еврее.

– Несколько вопросов, – сказал Гангут. –Почему вы говорили обо мне? Почему много? Почему как о еврее или о нееврее, отатарине, об итальянце, что это значит?

– Сейчас люди ищут друг друга. Идет историческийотбор, – просто и мягко пояснил Олег Степанов.

– Вы славянофилы?

– Да, конечно, – улыбнулся Олег Степанов. –Согласитесь, нужно помочь национальному гению, он задавлен. Естественно, ищешьрусских людей в искусстве. Вот ваше творчество, эти три ваши картины, несмотряна все наносные модные штучки, казались лично мне все-таки русскими, в них былоздоровое ядро. Конечно, звучание фамилии, отчество Семенович, а самое главное –ваше окружение, вызывали недоверие, но исследование показало, что я был прав, ия этому рал, поверьте, Виталий, искренне.

– Исследование? – переспросил Гангут. ОлегСтепанов серьезно кивнул.

– Мы выяснили ваши корни. Может быть, вы и сами незнаете, что Гангуты на Руси пошли с того самого дня русской славы, с той самойбитвы у мыса Гангут. Был взят в плен шведский юнга. Потом уже идет толькорусская кровь. Что же, шведы, варяги – это приемлемо…

– Вы это серьезно? – спросил Гангут. Они стояли набалконе десятого этажа в четырнадцатиэтажном доме. Внизу на перекресткесветился дорожный знак и мигал светофор. Далее за тоненькой полоской рекигромоздился скальными глыбами и угасал перед лицом ночи, превращаясь в подобиепещерного города, новый микрорайон. Над ним бедственно угасало деревенскоенебо, закат прозябания, индустриальные топи Руси. Жуткая тоска вдруг налетелана Гангута. Вид тоски, когда нельзя отыскать причины, когда тебя уже нет, аесть лишь тоска. Он сделал даже резкое движение головой, как будто боролся сводоворотом. Вынырнул. Олег Степанов стоял, облокотившись на перила балкона иглядя в те же зеленоватые, ничего не обещающие хляби.

– Евреи – случайные гости на нашей земле, –проговорил он, не двигаясь.

«Надо уйти, – подумал Гангут. – Немедленно вон изэтого вертепа». Он не ушел чуть ли не до утра, напротив, жрал из своей, похожейуже на помойку тарелки, пил все подряд и дурел, и слушал Олега Степанова,который все уговаривал его завтра же позвонить какому-то Дмитрию Валентиновичу,который может ему помочь. Да, кто он такой? Министр, секретарь ЦК, генерал? Онптаха невидная, да певучая. Позвони ему завтра и назовись, глядишь, и изменитсятвоя судьба.

На рассвете тот же Степанов перетащил Гангута черезлестничную площадку в его квартиру, положил на тахту, вытер даже извержения.

Некоторое время он сидел рядом с бесчувственным телом,пытаясь перевернуть его с живота на спину или хотя бы пролезть рукой под живот.Все было тщетно – глыба русской плоти только сопела и ничего не чувствовала.Олег Степанов, отчаявшись, сел в кресло к письменному столу, полез в своисобственные штаны и взялся. Перед ним стояла фотография – двое голых парней иодна голая девушка на фоне морского прибоя. Глядя на эту фотографию и сдержаннорыча, теоретик начал и кончил. Потом аккуратно все вытер и удалился, оставив написьменном столе номер телефона.

Марлен Михайлович Кузенков тоже видел в тот вечер нателеэкране комментатора Татьяну Лунину, но она не произвела на него стольоглушительного впечатления, сколь на впечатлительного артиста Виталия Гангута.Просто понравилась. Приятно видеть в самом деле на телеэкране хорошоотдохнувшую, мило одетую женщину. Марлен Михайлович полагал, что и всему народуэто приятно, за исключением совсем уже замшелых «трезоров», принципиальныхпротивников эпохи телевидения. Между тем симпатичные лица на экране не вредны,напротив, полезны. Сейчас можно иной раз на улице или в театре заметить лицо,не отягощенное социальными соображениями. На месте товарищей из телевиденияМарлен Михайлович активно привлекал бы в свою сеть такие лица и не только посоображениям агитационным, как некоторым верхоглядам может показаться, но иради глубоких исторических сдвигов в стране. Такие лица могут незаметно год загодом, десятилетие за десятилетием изменять психологическую структурунаселения.

Эта мысль о лицах промелькнула в голове Кузенкова, пока онсмотрел на Таню, но не исчезла навсегда, а зацепилась где-то в спецхране егомозга для будущего использования. Таким свойством обладал Марлен Михайлович – унего ничего не пропадало.

Он, конечно, еще утром узнал, что Таня вернулась из Крыма.Больше того, он уже знал, конечно же, что она в Коктебеле встретилась с АндреемЛучниковым и провела с ним два дня, то есть двое суток, в треугольнике Феодосия– Симферополь – Ялта. Материалы по этой встрече поступили на стол МарленаМихайловича, смеем вас уверить, раньше телеги в первый отдел Госкомитета поспорту и физвоспитанию. Такая уж у Марлена Михайловича была работа – все знать,что касается Крыма. Не всегда ему и хотелось все знать, иногда он, секретноговоря, даже хотел чего-нибудь не знать, но материалы поступали, и он знал все.По характеру своей работы Марлену Михайловичу Кузенкову приходилось«курировать» понятие, именуемое официально Зоной Восточного Средиземноморья, тоесть Остров Крым.

«Итак, она здесь, а он еще в Симфи», – прикинулКузенков, когда заглянул в комнату, где жена и дети расселись вокруг телевизорав ожидании какого-то очередного фестиваля песни «Гвоздика-79» или «80», или набудущее – «84».

Предстоящий маршрут Лучникова был ему приблизительноизвестен: Париж, Дакар, Нью-Йорк, кажется, Женева, потом опять Париж, –однако зигзаги этой персоны нельзя было предвидеть, и никто не смог быпоручиться, что Андрей завтра не забросит все дела и не прикатит за Татьяной вМоскву. Кажется, у него еще не истекла виза многократного использования. Завтранужно будет все это уточнить.