В хорошие дни она думала, что Херб, чье чувство юмораслужило защитой от существа, засевшего в Сете, продержался достаточно долго,чтобы найти выход. В плохие она понимала, что это чушь собачья. Сет высосал изХерба все, что мог, а потом отправил его в гараж, заложив в голову программусамоуничтожения.

Конечно, речь идет не о Сете. Не о том Сете, который иногда(в первые дни) обнимал и целовал их. “Я — овбой”, — иногда удавалось сказатьему, когда он сидел на стуле-седле, нормальные слова прорывались сквозь потокнечленораздельных звуков, и тогда им казалось, что еще можно чего-то добиться.Я ковбой. Тот Сет вызывал любовь, несмотря на свой аутизм, а может, благодаряему. Но при этом тот Сет был и медиумом, как зараженная кровь, которая и кормитвирус, и переносит его.

Вирус этот, или вампир, звался Тэком. Маленький подарок изВеликой американской пустыни. По словам Билла, семья Гейринов так и не побывалав Безнадеге, не заезжала туда, чтобы посмотреть, что скрывается за рукотворнымвалом, который они увидели с шоссе. Вал этот так подействовал на Сета, что онперестал лепетать и заговорил на чистом английском языке. А ведь Билл сказал ейпо телефону, что они не смогли заехать туда, потому что он хотел прибыть вКарсон-Сити до наступления темноты. Но Билл ей солгал. Она это знала, так какполучила письмо от Аллена Саймса.

Саймс, инженер-геолог, работавший в какой-то горноруднойкомпании, видел семью Гейринов 24 июля, в тот самый день, когда брат Одрипослал ей открытку с воплями восторга. Саймс заверил ее, что ничего особенногоне произошло, он просто устроил Гейринам экскурсию по открытому карьеру, хотяинструкция по проведению вскрышных работ это и запрещала (Саймс так и написал),прочитал небольшую лекцию об истории карьера, и Гейрины отправились дальше.Обычное письмо, ни о чем. В другое время у Одри не возникло бы никакихвопросов, но она знала то, о чем понятия не имел Аллен Саймс из Безнадеги, штатНевада: Билл уверял ее, что в Безнадегу они не заезжали. Билл утверждал, будтоони поехали дальше, потому что он спешил добраться до Карсон-Сити. А еслисолгал Билл, то мог солгать и Саймс.

Солгать насчет чего?

Остановись, папа. Сет хочет посмотреть на гору.

Почему ты солгал мне, Билл?

Вот на этот вопрос ответить она могла. Билл лгал, потому чтоСет заставил его лгать. Она подумала, что Сет, возможно, стоял рядом, когдаБилл говорил с ней по телефону. Сет наблюдал за человеком, которого он большене считал своим отцом, тинисто-карими глазами существа, вылезшего из какого-тоболота. Тэк решал, что может сказать Билл, а что нет, и потому Билл говорилтак, словно ему к виску приставили пистолет. Отсюда и неуклюжая ложь, инеестественный смех.

Существо, сидящее в Сете, заживо сожрало Херба и теперьстаралось съесть ее, но она разительно отличалась от Херба тем, что ей былокуда уйти. Возможно, убежище это она открыла случайно, возможно, с помощьюСета, настоящего Сета, и ей оставалось только молить Бога, чтобы Тэк никогда недогадался, что она делает и куда уходит. Чтобы это чудовище не последовало заней в то единственное место, где она могла от него укрыться.

В мае 1982 года молодая (двадцать один год) и незамужняяОдри Гейрин и ее соседка по комнате в студенческом общежитии (а также самаяблизкая подруга) Джейнис Гудлин провели потрясающий уик-энд, по всейвероятности, лучший уик-энд в жизни Одри, в “Мохок маунтин хауз”, в севернойчасти штата Нью-Йорк. Поездку эту им оплатил отец Джэн, получивший крупнуюпремию от своей компании за организацию очень выгодной для нее сделки. Он такжеподнялся на несколько ступенек по иерархической лестнице, и ему хотелосьразделить с кем-нибудь свою радость.

В субботу, первый день этого восхитительного уик-энда,девушки отправились на прогулку (ленч им упаковали на кухне в плетеную корзину)и бродили несколько часов в поисках идеального места для пикника. Обычно найтито, что хочется, не удается, но в тот раз им повезло. Они попали на усыпанныйцветами луг. Жужжали трудолюбивые пчелы, в теплом воздухе танцевали белыебабочки. А на границе луга они нашли маленькую беседку. Куполообразную крышуподдерживали тонкие столбы. Беседка давала тень и защищала от дождя, но немешала обзору.

Девушки наелись до отвала, поговорили о чем только можно,трижды смехом доводя себя до слез. Одри никогда больше так не смеялась. Иникогда не забывала ясный, чистый солнечный свет того дня, танцующих над травойбелых бабочек.

Именно на этот луг уходила она, когда Тэк вылезал наружу иполностью брал контроль над Сетом. Здесь она пряталась с Джейнис, тогда ещеГудлин, а не Конрой, с молодой Джейнис. Иногда она рассказывала Джейнис о Сете,о том, как он появился у них, о том, что ни она, ни Херб не подозревали (вовсяком случае, поначалу), кто затаился внутри Сета, а это существо наблюдало за$ ними, ничем не выдавая себя, выжидая удобный S момент, чтобы застать ихврасплох. Иногда Одри говорила, как ей недостает Херба и в каком она ужасе..,оттого, что поймана, как муха в паутине или койот в капкане.

Но эти разговоры пугали ее, и она предпочитала другие темы.В основном ерундовые, пережевывание тех самых пустяков, о которых они говорилив давно минувший день, когда Рейган “отбывал” свой первый срок в Белом доме, ав магазинах еще продавались настоящие виниловые пластинки. К примеру, стоит лирассматривать Рэя Соумса, тогдашнего ухажера Джейнис, в качестве потенциальногожениха (три недели спустя Джэн сообщила Одри, что знать не хочет этогосамовлюбленного эгоиста), где они хотели бы работать, скольких иметь детей икто из их общих друзей добьется, по их мнению, в жизни наибольшего успеха.

О чем они не упоминали, возможно, не решались упомянуть,чтобы не спугнуть, так это о переполнявшей их радости: они верили, что и дальшеих ждут такие же прекрасные дни, которые они встретят в добром здравии и любвидруг к другу. Вот на чем, а не на текущих тревогах сосредотачивалась Одри,когда чувствовала, что Тэк запускает в нее невидимые, но острые зубки, пытаяськормиться ее жизненными силами. В сияние и счастье того дня уходила она, и до сихпор они укрывали ее от беды.

Потому она и жила.

Более того, она сохранилась как личность.

На том лугу, когда сгущавшиеся темнота и тревога отступали,Одри все видела ясно и отчетливо: тонкие серые столбы, поддерживающие крышубеседки (каждый отбрасывал тонкую тень на траву), стол, за которым они сиделинапротив друг друга на деревянных скамьях, множество инициалов (вероятно, ихоставляли влюбленные), вырезанных на поверхности стола, корзинка для ленча наполу, теперь набитая пластиковыми контейнерами и одноразовой посудой: ониподготовились к возвращению в отель. Одри видела, как золотятся в рисующемсвете волосы Джэн, видела нитку, торчащую из рукава ее блузы. Слышала щебетаниекаждой птички.

Только в одном видение отличалось от реалий. На столе, натом месте, где стояла корзинка, пока они не убрали ее на пол, красовалсякрасный пластиковый телефонный аппарат. Точно такой подарили Одри в пятилетнемвозрасте, и она вела по нему долгие разговоры с Мелиссой Дорогушей,воображаемой подругой.