– Возможно, такие деревеньки будут твоей постоянной работой, – хмыкнул лис, намекая, что ей больше не светит.

– Заткнись, Гир, – прорычала она, не скрывая своей ненависти к лису. Эта парочка постоянно цапалась по дороге и порядком всем надоела.

– Что, правда не нравится? Явно тебя не возьмут в замок, как ты мечтаешь. Есть другие претенденты, – довольно заявил он и отвернулся.

Спиной почувствовала ненавистный взгляд и постаралась не реагировать. Даже догадываться не нужно было, кому я поперек горла. Волчица.

Гленда с трудом всех терпела, о чем открыто говорила. Злая и завистливая. И что странно… ко мне она относилась с «особой» любовью, нередко намекая, что мне не стоит беспокоиться с такой защитой.

А какая защита? О ком говорила? В ответ лишь ядовитые ухмылки.

Скорее всего о Дисе. Он заботился, постоянно был рядом, хоть я старалась держаться на расстоянии. Но тигр не отступал.

Или все же Берна считала моим защитником?

Нет. Тогда она очень сильно ошибалась.

Медведь как обещал, не подходил ко мне: вне подготовок и занятий обходил стороной. Словно проклятой ведьмой стала для него. Единственно, что не могла отрицать, его опека превратилась в особую требовательность. Он не просто учил, следил, как за всеми. Ничего подобного! Берн гонял, заставлял, учил всему, детально заостряя внимание на каждом моменте, разбирая до мелочей, показывая, вбивая, чтобы знала. Иногда всей группе приходилось ждать, что теперь они делали довольно покойно. Еще бы! Двадцать дополнительных кругов было чересчур жестоким ответом за недовольство.

Я понимала, верн готовил меня быть одной из тадиров, и испытывала благодарность. Только иногда… беспокоил тот факт, что от его прикосновений я ощущала жжение. Первые сутки лишь после тренировки на участке соприкосновения, спустя несколько дней волна проходила по всему телу.

Не находила разумного ответа, и это пугало. Хотела спросить у него, но не осмеливалась. После той проверки… опасно было так рисковать. Но когда украдкой смотрела на него, видела безразличного оборотня, не испытывающего никаких чувств и тем более неудобства. Это радовало. Значит… ничего общего с истинной связью. Ведь на оборотней она влияет в тысячу раз сильнее. Он бы не смог столь равнодушно держаться.

Только бы понять, что у меня за реакция.

Послышались шаги. Вернулся Берн. Он внимательно осмотрел всех и произнес:

– Старейшина выделил дом на краю деревни. Там хватит места для всех. Еще… попросил оставить девушку для помощи на кухне. Его жене будет сложно одной. Помочь некому: мужчины на поверхности вулкана со скотом, женщины занимаются виноградом.

– Мы пришли к ним на помощь. Они должны сами! – рявкнула волчица, выдвигаясь вперед, и тотчас замолчала, слыша грозный рык медведя.

Впрочем, как и все.

Берн осмотрел девушек и остановился на мне. Секунду держал взгляд и отвернулся, решая за меня.

– Я могу… – сказала, понимая, что единственная, кто может согласиться. Не видела ничего плохого, единственно, не сомневалась – волчица все равно найдет и в этом поблажку.

– Хорошо. Дерия попросила зайти, как сможешь. Спать… будешь там же, комнату выделят.

Кивнула и сделала шаг к дому, но остановилась, ощущая сильный захват предплечья. Оборотень сжал руку своей ладонью и с тихим рычанием выдал:

– Я подойду… чуть позже.

Ничего не ответила, краем глаза замечая заинтересованные взгляды тадиров и озадаченное Диса. Как можно вежливее убрала его горячую ладонь, ощущая дрожь, сдерживаясь от желания обхватить себя за плечи, и направилась в дом.

Услышала шаги. Оборотни побрели к временному жилищу.

Что же… хорошо. Наверное. Лишь бы эта помощь мне боком не вышла.

Не успела дойти к дому, как увидела женщину. Худощавого телосложения, высокую, с рыжими волосами, заплетенными в толстую косу. По запаху поняла, что передо мной лиса. Она смотрела на меня, изучая, а когда я ступила на деревянную дощечку, задумчиво протянула:

– Хрупкая магиня среди свирепых тадиров – очень интересно.

Смутилась и вежливо проговорила:

– Здравствуйте, Дерия. Я пришла вам помочь.

На лице женщины появилась улыбка. Она вздохнула и спросила:

– Какой у тебя дар, девочка?

Смутилась и неосознанно посмотрела в сторону группы. Можно ли говорить об этом?

– Да не переживай. Я лишь хотела понять, что на кухне от тебя ждать. Обычно воины не помогают. А тут…

– Дар живого цветка, – призналась, надеясь, что не совершила ошибки. Нужно будет уточнить у Берна.

На мгновение женщина застыла на месте, о чем-то лихорадочно думая, а потом заинтересованно спросила:

– И травы есть?

– Конечно, – улыбнулась в ответ.

– Поможешь собрать целебные для лечения? Я путаю порой. Глаза не те уже.

– Конечно, – вновь посмотрела в сторону уходящих оборотней, – как только появится свободное время.

– А оно появится! Непременно. Голодные воины много чего позволяют ради куска мяса. Договоримся.

– Мне бы руки с дороги помыть, и я готова…

– Да, да, пошли в хату. Пока я сама, а ты ополоснись. Вода чай уже закипела. Приведешь себя в порядок и приходи.

– Но…

– Да не бойся, у меня останешься. Что тебе там с ними делать? Они к грязи привычные, на котловане помоются, ничего огонь на них тратить, а ты… уж здесь.

– Спасибо, – благодарно прошептала, не ожидая такого счастья.

– Вот и договорились. Проходи, моя хорошая. Проходи, – говорила она, распахивая дверь, пропуская меня вперед.

Почувствовала прожигающий взгляд и обернулась. Там на дороге стояла одинокая фигура. Берн. Остался. Решил дождаться, пока переговорю и зайду в дом.

В груди потеплело. Будто горячий уголек заискрился, спустя мгновение превращаясь в огонь. Меня бросило в жар. Схватилась за ручку и быстро прошла, стараясь скрыть свои эмоции.

Но поздно. Женщина не так поняла, засмеялась и весело проговорила:

– Ох, чувства – это хорошо. Чую, нужно поторапливаться с помывкой, чтобы тебе не нарваться на твоего суженого. Ему сейчас тяжело. Нельзя дразнить.

Чуть не споткнулась на ровном месте. Обернулась и поспешно заверила:

– Нет, что вы?! Ничего подобного. Просто после дороги…

– А… ну да, бывает… после дороги, – пробубнила она, между прочим соглашаясь со мной и вышла вперед, указывая рукой прямо.

– Заходи. В баньке есть все необходимое, чтобы смыть грязь с дороги. А я тебе чистенького полотенца принесу и платье. От дочери точно осталось.

– Что вы? Зачем? У меня все есть, – воскликнула, не желая обременять женщину.