Они вышли из офиса последними — в Калифорнии не принятозасиживаться на работе допоздна. Сумки Meредит лежали в багажнике «Феррари».Кэллен усадил ее на переднее сиденье и опустил верх.

— Ехать недолго, — заметил он. — Подышимсвежим воздухом.

В Пало-Альто было тепло — гораздо теплее, чем в туманномприморском Сан-Франциско. Мередит с наслаждением вдыхала нагретый солнцемвоздух; легкий ветерок овевал лицо.

Скоро машина съехала на аллею, обсаженную живой изгородью.Кэл нажал кнопку на приборной доске, и створки ворот автоматически разъехалисьв стороны. Глазам Мередит предстал красивый каменный особняк, окруженныйраскидистыми буками, лужайка под окнами и бассейн, в котором под присмотромсимпатичной женщины средних лет плескалась стайка ребятишек. Еще несколькоребят перекидывались мячом, а вокруг них с веселым лаем прыгал золотистыйретривер.

Эта идиллическая картина совершенно не вязалась с темпрагматичным миром, в котором Кэллен проводил большую часть жизни! Мередитфизически ощущала, как он оттаивает душой, возвращаясь домой.

Кэллен припарковал машину. Дети весело помахали ему руками.

— Привет, ребята! — крикнул Кэллен и направился кним.

Детей было много — не меньше десятка: должно быть, дети Кэлапригласили к себе друзей. Но, подойдя ближе, Мередит без труда узнала отпрысковДоу. Все трое — Мэри Эллен, Джули и Энди, припомнила Мередит, — были оченьпохожи на отца.

Кэллен церемонно представил Мередит детям. Все троеуставились на нее, открыв рты, словно увидели инопланетянку.

— Мы вместе с Мередит проводим рекламную кампанию, ярассказывал вам о миссис Уитмен, — объяснил он. — Позади Чикаго,Миннеаполис и Лос-Анджелес. А на следующей неделе мы летим в Европу.

Ребята молчали, переваривая эту информацию. Наконец Эндиспросил с подозрением:

— Вы — новая папина подружка?

Мередит растерянно улыбнулась, но Кэллен счел нужнымодернуть сына:

— Энди! Ты прекрасно знаешь, что таких вопросов незадают!

— Тогда кто вы такая? — настаивал мальчик.

Пес принес мяч и положил к его ногам, но Энди даже не взглянулна своего любимца. Как видно, допрашивать Мередит ему было куда интереснее, чемиграть с собакой.

Девочки молчали, но слушали с нескрываемым интересом.

— Видишь ли, я замужем. Мы с твоим папой простоработаем вместе. Мой муж — доктор, — ответила Мередит, довольная тем, какловко ей удалось отвести от себя подозрения.

— Доктор? — повторил Энди. — А детей онлечит?

— Конечно. Он — хирург-травматолог, спасает людей,попавших в аварии.

— А я однажды грохнулся с велосипеда и рукусломал! — гордо сообщил Энди. По-видимому, он проникся к ней доверием.

— Больно было, наверное, — посочувствовалаМередит.

— Ага. А дети у вас есть?

— Пока нет, — ответила Мередит, сама не понимая,почему в голосе ее послышались виноватые нотки.

Сестры Энди продолжали молча ее рассматривать. Ихпристальный взгляд смущал Мередит: она чувствовала, что девочки видят в нейугрозу семейному благополучию.

— Через несколько часов я улетаю к себе домой — вНью-Йорк, — сообщила она, желая показать, что никакой опасности для ихблагополучия она не представляет. — Вот заехала ненадолго познакомиться свами. Ваш папа много рассказывал о вас.

Кэл взял Мередит под руку и повел прочь, под тихую сеньмноголетних буков. Друзья ребят скоро разошлись, а дети пошли в дом, чтобыпереодеться к ужину.

— У тебя красивые дети, — искренне заметилаМередит. — И очень похожи на тебя. Я сразу поняла, кто из ребят — твои.

— Шарлотта всегда твердила, что Энди — точная моякопия. А вот девочки похожи на мою мать. Может быть, поэтому Шарлотта так и несмогла их полюбить.

«Едва ли только поэтому, — подумалось Мередит. —Можно ли полюбить нежеланных детей, детей, рожденных от нелюбимого?»

— Они не привыкли, чтобы я водил домой гостей. Своихприятельниц я обычно им не показываю.

— Почему? — удивленно спросила Мередит. Теперь-тоона поняла, почему дети были так удивлены ее появлением.

— Потому что это не их ума дело, — твердо ответилКэл. — Если я заведу серьезный роман, то, конечно, познакомлю свою подругус детьми. Но пока что такой необходимости не было.

Восемь лет — и ни одного серьезного романа! Теперь Мередитуверилась, что прежние ее предположения были справедливы: измена жены оставилав душе Кэла незаживающий след. Страшась нового предательства, он избегалсерьезных отношений с женщинами, позволяя себе лишь ни к чему не обязывающиесвязи.

Они еще немного посидели в саду, наслаждаясь благоуханнойвечерней прохладой, а затем Кэл провел Мередит в гостиную — просторную, совкусом обставленную комнату с великолепными картинами на стенах.

Через несколько минут экономка объявила, что ужин готов. Тутже, словно по сигналу, в дверях показались дети и снова молча уставились наМередит. Ее уже начали раздражать эти пристальные взгляды: она чувствовала себясловно в зоопарке. «Интересно, что они обо мне думают?» — эта мысль не выходилау нее из головы. Кэллен встал и подошел к детям.

— Ну, как у вас дела в школе? — бодро спросил он.

— Ненавижу школу, — проворчал Энди, но без особогоподъема.

Джули неохотно заметила, что ей понравилась новаяучительница. Мэри Эллен молчала.

Все вместе прошли в столовую и заняли свои места за большимстолом.

— Ты, наверно, уже учишься в старших классах? —спросила Мередит у Мэри Эллен. Ей хотелось расположить девочку к себе.

— Я в восьмом, — мрачно буркнула Мэри Эллен.Мередит удивилась тому, как не похожа эта мрачная надутая девица на своегодобродушного, всегда улыбающегося отца. Мэри Эллен могла бы быть оченьхорошенькой, но ей не хватало мягкости и обаяния. Казалось, девочка сознаетсвою непривлекательность и от этого страдает и злится еще сильнее. Интересно,подумала Мередит, всегда ли она такая? Или все дело в том, что сегодня отецпривел в дом незнакомую женщину и она не знает, как вести себя в этой новойситуации.

Ужин прошел напряженно. Дети молчали, Кэллен делал вид, чтоничего не замечает, а Мередит из кожи вон лезла, стараясь вовлечь их в беседу.Это было не так-то легко: с детьми она всегда чувствовала себя неловко, незная, о чем с ними говорить, а эти трое к тому же ясно давали понять, чторазговаривать с ней не собираются. И от Кэллена помощи было немного: он и сам втакой ситуации оказался впервые.

Доев десерт, ребята вскочили из-за стола и почти бегомбросились вон из столовой. Мередит вздохнула с облегчением.