– Мы не дети! Дети дома в игрушки играют, а мы целый день по лесам да по болотам шли, чтобы попросить тебя усыпить Водяницу! – выпалила Гуля.

Петя открыл рот и удивленно взглянул на Гулю. В маленьких, прозрачных глазках колдуна тоже мелькнуло удивление.

– Ты про Дуськину Водяницу что ли говоришь?

– Да, – ответила Гуля.

– А с чего это ты так порешила? Или надоумил кто? – удивился колдун.

– Сама решила! Бабушка меня за оберегом посылала, да не нужен он мне.

– Интересно девки пляшут! – задумчиво проговорил колдун, – Водяницу им нужно усыпить!

Он посмотрел пристально сначала на Гулю, потом на Петю.

– Наслать бы на вас обоих порчу, чтоб не шатались, где не надобно, да топь болотную зазря не мутили…

Гуля снова затряслась от страха, но Петя посмотрел на нее и подмигнул незаметно, чтоб держалась и не кисла.

– Погубить бы вас, заразы вы этакие, бросить бы вас в топь болотную или волкам скормить! – скрипучий голос колдуна прозвучал зловеще.

Петя закрыл собой Гулю и выхватил из чехла свой деревянный кол. Встав в боевую стойку, он сжал кулаки и приготовился обороняться.

– Я тебя не боюсь! – закричал Петя.

Колдун смотрел на него несколько минут. Под густой бородой не было видно его рта, но Гуле показалось, что старик улыбается.

– Ладно, так и быть, заходите! Ночь на дворе, сейчас и вправду к дому волки придут, – вдруг сказал он, – Так и быть, изведу вас как-нибудь в другой раз, а сейчас уже поздно.

Гуля и Петя переглянулись, выдохнули с облегчением и пошли следом за колдуном.

***

На столе в доме колдуна стояли три чашки с мутной, мерзко пахнущей похлебкой.

– Лягушачий суп, – кряхтя, проговорил старик, – побольше сварил, будто знал, что гости дорогие подоспеют, – на словах «гости дорогие» колдун недовольно скривил губы, – Жрать, поди, хотите?

Аккуратно положив седую бороду на колени, он сел за стол и стал есть, громко стуча деревянной ложкой о края своей чашки.

В сероватой жиже плавали лягушачьи лапки. Гуля сморщилась, почувствовав, что ее мутит от вида странной еды, а Петя сел рядом с колдуном и стал жадно уплетать похлебку. Облизав свою ложку, старик внимательно посмотрел на Петю.

– Ты что же, мертвяк, еду человечью ешь? – спросил он, когда Петя отставил в сторону пустую тарелку.

– Ем, конечно! – удивленно воскликнул Петя, – если не есть, откуда силы колом махать возьмутся?

Колдун покачал головой, бережно пригладил бороду.

– Странный ты мертвяк, однако! А ты, девка, чего ждешь? Ешь, пока не остыло!

– Спасибо, я не голодна, – сказала Гуля, стараясь не смотреть в тарелку.

Она села на самый кончик лавки и сложила руки на коленях. Доев похлебку, колдун отставил чашку и спросил:

– Значит, Водяницу хочешь усыпить?

– Хочу! – с готовностью ответила Гуля.

Она взглянула на Петю, темные глаза парня блеснули огнями, щеки разрумянились от тепла растопленной печи. “Не похож он на мертвяка. Не похож и все!” – подумала Гуля.

– Чем же вам так змей озерный не угодил?

Колдун склонил набок голову и пытливо посмотрел на Гулю.

– Он Гулю заприметил. Хочет теперь ее на дно утянуть, – ответил вместо нее Петя.

– Так, может, в том твоя судьба, девка? Пусть тянет, – с хитрой улыбкой сказал колдун, склонившись над Гулей, – Боишься?

– Конечно, боюсь! – ответила Гуля..

Старик взял прядь ее волос и поднес их к своему длинному носу. Внезапно огонь в печи вспыхнул, поленья громко затрещали. Гуля вздрогнула, отстранилась от колдуна. В тусклом свете он вдруг привиделся ей страшным мертвяком. Она зажмурилась, и видение тут же исчезло. Колдун подошел к окну. Какое-то время он стоял, гладил свою длинную бороду и задумчиво смотрел в даль, в иссиня-черную темноту лесной чащи.

– Ты не бойся Водяницу, Гуля. Порой опасен не тот, кто страшен, а тот, кто с виду добр. Да и силушка вся не у самого Водяницы, а у той, что ему молится, – сказал он.

– Что это значит? – спросила Гуля, и на душе у нее стало неприятно и тяжело.

– Водяница – всего лишь хранитель мертвяков. Он и сам уснет, если никто его тревожить молитвами не будет, – тихо сказал колдун.

– Да как же я заставлю бабушку не молиться ему? Она постоянно шепчет эти свои молитвы! – растерянно проговорила Гуля.

Колдун наклонился к ее уху и проговорил:

– Видела ты у нее рисунок, на который она молится? Вот в нем-то вся сила ее. Возьми и сожги его. Молитва без рисунка – просто слова.

– И всего-то делов? Вот возьму и сожгу! – воскликнула Гуля и радостно улыбнулась.

– Только помни, что вместе с рисунком все мертвяки тоже в пепел превратятся.

Колдун что-то взял с полки и, потоптавшись на пороге, вышел на улицу. Тяжело опустившись на крыльцо, он набил старую деревянную трубку табаком и закурил, выпуская время от времени изо рта клубы белого дыма. Гуля смотрела на него и пыталась переварить все услышанное. Если она сожжет рисунок, Петя тоже превратится в пепел? Как же так?

– Ведь знал же я, что это ведьма воду мутит!

Петя с силой стукнул кулаком по столу, и Гуля вздрогнула от неожиданности.

– Я не могу поверить! Ведь она моя бабушка! – воскликнула Гуля.

– А ты верь своей баб Дусе и дальше. Она тебя потом своими руками Водянице отдаст, даже глазом не моргнет.

Гуля уронила голову на стол и заплакала от переизбытка чувств, закрывая лицо руками. Петя подошел к ней, но не знал, как утешить, и просто стоял рядом и молчал. В дверь заглянул колдун и поманил Петю пальцем. Парень еще раз взглянул на Гулю и нехотя вышел из дома. На улице его тут же окутала ночная прохлада, комары зазвенели возле лица, но не садились на него – кровь его давно остыла.

– Не торопи ее. Дай выплакать свое разочарование. В тех, кто рядом, разочаровываться больнее всего.

Петя подошел к светящемуся в темноте окну и заглянул в него. Гуля по-прежнему плакала. Ее рыданий сквозь стекло слышно не было, но худые, острые плечи то и дело вздрагивали.

– Ах, любовь-любовь… Сколько подвигов и сколько безрассудств совершено во имя нее, сколько всего создано и сколько разрушено…

– Что вы там бормочете? – Петька обернулся к старику, нахмурился.

Колдун усмехнулся и заговорил громче.

– Ты зачем девчонку оберегаешь от Водяницы? Ты мертвяк, она – живая! Дружбе вашей все равно не бывать! Евдокия знает, что делает, а ты ей мешаешься со своей любовью.

Парень прищурился, словно пытался рассмотреть, что скрывается в маленьких и хитрых глазках старого колдуна.

– О чем это вы