Та в нерешительности остановилась, опасаясь наступитьживотине на лапу. Тут в дело вмешался мужчина. Он решительно подошел кблондинке со словами:

– Сейчас я уберу эту негодницу! Подруга моя ееразбаловала, просто спасу нет!

Тут мужчина почему-то замолчал, потом часто заморгал, послечего неуверенно улыбнулся:

– Ого, какие люди! А я вас узнал. Это ведь вы, верно?

– Да, вот видите, я, – спокойно согласиласьблондинка, ожидая, видимо, продолжения.

Продолжение последовало незамедлительно:

– А вы не боитесь ходить вот так, в одиночку… Темно ужеи время позднее. Может быть, вас проводить?

– Да нет, не стоит. Хотя… Ой смотрите, ваша собачкаубежала в подъезд!

– Да это же наш подъезд. Сейчас там ее и поймаю. Апотом могу проводить вас. А то, может, зайдем ко мне?

– Нет, нет, спасибо. Я вас тут подожду.

Заперев собаку дома, мужчина уже двинулся было вниз полестнице, когда увидел, что блондинка поднимается ему навстречу.

– Вы все-таки решили зайти? – спросил он у нее.

– Пожалуй.

Из подъезда блондинка вышла довольно скоро. Судя по всему,ее общение с хозяином собачки много времени не заняло.

Милиция нагрянула незадолго до спектакля. Как Будкевич нипытался объяснить, что актеров нельзя беспокоить перед выходом на сцену, напредставителей правоохранительных органов его вдохновенные тирады никакоговпечатления не произвели.

Таня в тот момент сидела в гримерке у Белинды, котораяраздобыла-таки подходящий портсигар для Курочкина и теперь вдохновеннососкабливала с него этикетку. Вадим Веленко, повадившийся бегать к ней поповоду и без повода, вел по телефону беседу с любимой бабушкой. Бабушка,выросшая среди лесов и полей, по-своему беспокоилась о его здоровье.

– Да, бабуля, – говорил Веленко. – Конечно, япомню о можжевельнике. Как только готовлю ужин, так сразу под крышку кидаюпару-тройку ягод – и порядок… А как же! Разумеется, я пью козье молоко. У насего в бутылках продают. Я знаю, что от коз одна сплошная польза.

Таня ухмыльнулась. Бабуля Веленко вряд ли так проста, чтобыверить внуку на все сто, но все же то, что он глушит пиво и питается взабегаловках, вряд ли приходило ей в голову.

– Кончайте базар, – заявил Будкевич, появляясь вдверях и ведя за собой двух типов с сосредоточенными лицами. – Вас тутдопрашивать пришли. По поводу ужасного происшествия, которое вчера вечеромслучилось. И это серьезно! – добавил он, глядя на своих подопечных созначением.

Веленко быстро распрощался с бабушкой и захлопнул крышкумобильного.

– А что стряслось? – первым спросил он, отлепивзад от тумбочки, которую беззастенчиво использовал вместо стула. – Что заужасное происшествие вчера вечером? У нас вроде бы все в порядке?

Это был вопрос, а не утверждение. И этот вопрос повис ввоздухе. Типы с сосредоточенными лицами вышли на середину помещения ипредставились по всей форме. Фамилии у них оказались подходящими к случаю –Страхов и Бедовчук. Оба были примерно одного роста и смотрели на присутствующихс заведомым подозрением.

– Убийство! – выпалил Будкевич, не в силахсдержать эмоции. – Мэра города убили. Романчикову. Валентину Васильевну.

– Она в день премьеры у вас на банкетеприсутствовала, – подсказал тот, который назвался Страховым.

Он был приземист, смугл и смотрел из-под густых бровейжгучим цыганским взором.

– Мы пришли со всеми артистами побеседовать.Предварительно, – включился в разговор Бедовчук. Этот выглядел свежим,сытым и бесстыдно носил живот поверх ремня. – Нам важно знать, кто из васвидел ее последним. И что происходило на позавчерашнем банкете. Ну, и такдалее.

Это «и так далее» прозвучало особенно устрашающе. Крометого, в голосе Бедовчука слышались неприятные нотки, наводившие на мысль оказенном доме.

Когда Алик объявил, что Романчикову убили, сердце Тани нырнулокуда-то вниз, оставив ее на несколько секунд без пульса и дыхания. Онаиспугалась так сильно, что это наверняка бросилось в глаза всем присутствующим.Считается, что актеры должны великолепно владеть собой… Однако здесь не сцена,и они играют не роли, а свою собственную жизнь.

Белинда бросила на подругу обеспокоенный взгляд и, оставивпортсигар в покое, спрятала руки за спину. Взгляд ее сделался задумчивым, априщур свидетельствовал о напряженной работе мысли.

Таня и Веленко набросились на незваных гостей:

– Как убили? Когда? Где? Что случилось?

– Ее убили дома, поздно вечером, – быстропроговорил Будкевич. – Ударили по голове, а потом задушили. Ужас какой-то!

Правоохранительные органы в лице Бедовчука и Страхова в двагорла цыкнули на несдержанного режиссера, и тот мгновенно заткнулся. Устроилсяна высоком табурете в углу и все остальное время сидел на нем с видом орла,которого подселили в клетку к попугаям.

Беседа вышла недолгой и сумбурной. Веленко оказалсяприставучим и все рвался выяснить подробности убийства. Милицейские же, в своюочередь, наседали на актеров, с профессиональной ловкостью вытягивая из нихсведения о Романчиковой и ее поведении на банкете.

– К ней какой-то лысый маленький тип все времяприставал, – вспомнил Веленко. – Из ваших, из местных. В глазазаглядывал. А она его отшила.

Таня с замиранием сердца ждала, что осветитель вспомнит оявном интересе, который мэрша проявила к Таранову, однако тот промолчал. Тогдаона подумала о назначенном свидании за чашкой кофе и прикусила губу. Рассказалли Лешка об этом следователям? Или, может быть, Будкевич выложил все, как надуху? Она бросила на режиссера испытующий взгляд. После подслушанного ночьюразговора она ожидала от Алика чего угодно. Это было странное и гнусноеощущение, какое испытываешь, когда испачкаешь руки и не знаешь, где их вымыть.Кроме того, Таня после банкета злилась на Романчикову, мысленно призывая на ееголову все громы небесные. Теперь ей было как-то не по себе от того, что онадумала о человеке плохо, а его убили.

– Вы не слышали, чтобы Романчиковой кто-нибудьугрожал? – спросил Страхов и в предвкушении положительного ответа подалсявперед.

Однако никто ничего такого не слышал, а Белинда с вызовомзаметила:

– Приехать на гастроли и ухлопать мэра города – это былбы замысел наполеоновского размаха. Мы скромные драматические артисты, выпиливместе с вашей Валентиной Васильевной в честь премьеры, вот и все. Самиподумайте, насколько мы далеки друг от друга…

– Ладно-ладно, – пробормотал Бедовчук,порозовевший от духоты и напряжения. – Не настолько уж и далеки, как вамвсем тут кажется…