И они с напарником ушли, туманно намекнув на возможностьсвоего повторного возвращения.

– Нет, я не понял, у них что-то против нас есть? –с удивлением спросил Веленко. Его серые глаза распахнулись от изумления. –Этого просто не может быть!

– Ты уверен? – мрачно спросил Будкевич. –Уверен в том, что этого не может быть? Вы еще не знаете всей правды…

И тут Таня снова испугалась – точно как в первый раз.Испугалась этих слов, за которыми могло крыться что угодно. Самое ужасное.Вдруг следователи узнали о свидании Таранова с Романчиковой? Вдруг у этогосвидания было продолжение? И Лешку уже арестовали по подозрению в убийстве? Онанеожиданно почувствовала себя уязвимой, как солдат на поле боя, оставшийся безоружия.

– Какой правды мы не знаем? – с вызовом спросилаБелинда, словно суфлер, сообразивший, что без его вмешательства спектакльостановится.

Режиссер сделал глубокий вдох, после чего объявил:

– Рысакова собираются арестовать.

– Рысакова?! – хором воскликнули Белинда иВеленко. Таня промолчала, потому что от неожиданности потеряла дар речи.

– Ага, его, родимого. Только вот найти не могут, потомучто он сбежал!

– Какая-то ерунда, – Веленко посмотрел на Белинду,словно ища у нее поддержки.

Белинда раздула ноздри. «Вадик выбрал меня своимкормчим, – недавно заявила она Тане. – А я даже не уверена, хочу ливообще брать его на корабль».

– Конечно, это ерунда, – тем не менее согласиласьона и с тревогой спросила: – Алик, а в чем подозревают Рысакова?

– В убийстве, разумеется, – злобно ответил тот,посмотрев на часы. – Публика уже начала собираться. Что мы будем делать,интересно? У нас не хватает актера.

– Алик, ты сам-то веришь, что Рысаков мог убитьРоманчикову? – спросила очухавшаяся наконец-то Таня.

– По-моему, у милиции есть какие-то улики, –нервно пояснил Будкевич.

– А почему ты решил, что Тихон сбежал?

– Потому что я сам при этом присутствовал! КогдаРысаков опоздал на репетицию, я поехал за ним на машине, а там уже милиция. Яподнялся к нему в номер и увидел, что этот мерзавец уже успел выпить. Дляразогрева мозга, вероятно. Когда я сказал, что тут к нему милиция пожаловала,эта сволочь аж позеленела. «Задержи этих типов, – вопит, – я никак немогу попасть к ним в руки, а то конец мне!»

– Может, он перебрал и не соображал, что делает? –предположил Веленко.

– Он отлично соображал! Перемахнул через перила балконаи сиганул со второго этажа. Я думал, теперь костей не соберет, а он тут жевскочил и умчался по трамвайным рельсам, как вагон, которому дал пинка под задкакой-нибудь Годзилла.

– Но это просто чушь собачья! – сердито заявилаБелинда. – Рысаков, конечно, выпивает, кто бы спорил. И послекарлика-вампира у него случаются порой затемнения в башке, но задушить мэрагорода?!

– А ты хотела, чтобы он ее загрыз? – взбеленилсяБудкевич. – Черт возьми, я знаю, что он никого не убивал. Но ведьподставился! И теперь этот идиот где-то прячется, тогда как спектакльначнется, – он снова посмотрел на часы, – через пятнадцать минут!

Больше всего на свете Тане хотелось убедиться, что сТарановым все в порядке. Весь вчерашний день она думала о том, что тамслучилось между ним и Романчиковой. И опять почти не спала. А сегодня в театреТаранов прошел мимо, едва поздоровавшись. Разве удастся вызвать его на откровенныйразговор? Конечно нет.

– Слушай, а подозревают только Рысакова? –спросила Белинда, бросив косой взгляд на подругу.

– А ты бы хотела, чтобы подозревали всех скопом? –все с тем же гонором спросил Будкевич. – Как мы будем обходиться на сценебез жениха?

– Да он обязательно вернется! – убежденно сказалВеленко. – Он же настоящий актер! Профессионал! Он вернется во что бы тони стало.

Когда в зале стали неуверенно хлопать, Будкевич принялрешение начинать спектакль. Жених главной героини должен был появиться на сценене сразу, поэтому режиссер пошел на риск.

– Придется надеяться на чудо! – угрюмо сказал онМаркизе, которая стояла в коридоре при полном параде и, кажется, собиралась,закатить истерику.

И тут Курочкин, традиционно болтавшийся неподалеку от жены,радостно закричал:

– Чудо уже случилось! Глядите, вот оно!

Все дружно обернулись и ахнули. В конце коридора, словномонстр из фильма ужасов, возник Тихон Рысаков. Он был весь ободран, рубашка,застегнутая на одну пуговицу и вытащенная из штанов, болталась, словно рубище,синяк волшебным образом переместился из-под левого глаза под правый, чуб стоялщеточкой.

Таня, которая только что закончила переодеваться и вышла изгримерки, аж подпрыгнула от неожиданности.

– Алик, – спросила Белинда, следовавшая за ней, –а ты уверен, что перед побегом Тихон принял именно пятьдесят граммов коньяка? Ане литр пятьдесят? Мне знакомо это выражение в его глазах. По-моему, он пьян всосиску.

Как бы подтверждая ее умозаключение, Рысаков двинулся прямона них. Не дошел, свернул в гримуборную и захлопнул за собой дверь. Маркизарванула было за ним, но Будкевич решительно преградил ей путь.

– Подождите, не трогайте его. По-моему, он наавтопилоте. Лучше на него сейчас не влиять… извне.

Спектакль начался и шел как полагается до того самогомомента, когда жених главной героини должен был появиться в гостиной. На сценев это время находились Таранов, Курочкин и Таня. Последняя с ужасом ждалапоявления Рысакова, совершенно не представляя, чего от него можно ожидать.Через минуту выяснилось, что ничего хорошего.

Рысаков вывалился на сцену, одетый кое-как, все с той жепрической «канадский газон» и с огромным синяком, налившимся сливовым соком. Впублике робко засмеялись. Таранов, который уже знал об истории с побегом, но досего момента не видел блудного сына живьем, от изумления даже закашлялся. Чтобыхоть как-то сгладить впечатление от жуткого синяка, он решил это дело как-тообыграть и дать понять зрителям, что все так и было задумано. Высоко поднявброви, он всплеснул руками и громко спросил:

– Боже мой, Эсмонд, что случилось? Что с твоим лицом?

– Об дверь ударился, – мрачно ответил Эсмонд ипристально поглядел в зрительный зал. – В этом городе кошмарные сквозняки.

Будкевич за кулисами громко хрюкнул, а Таня поскорее взялаинициативу в свои руки. К огромному облегчению всей труппы, текст из Рысаковане выветрился. Впрочем, по ходу дела он вставлял в него свои собственныереплики, которые наверняка поставили бы в тупик автора пьесы. Из-за того, чтоРысаков был пьяный и дико забавный, публика активно на него реагировала.Почувствовав этот отклик, тот и вовсе распоясался. Всем «своим», впрочем, былоясно, что он не до конца отдает себе отчет в происходящем.