Сфинкс схватил нас передними лапами и приподнял в воздух,держа так далеко друг от друга, что я даже пнуть Стаса не мог. Ну как следуетпнуть не мог.

— Дети, дети, — ласково сказал сфинкс. — Нессорьтесь. Мы вас обоих чтим, ведь неизвестно же, чей потомок нас придумал.

Мы сопели, трепыхаясь.

— Лучше скажите, — с заискивающей ноткой спросилсфинкс, — а так мне идет?

Мы глянули на него и обомлели. Пока мы глазели в окно, онзаплел в косички всю свою гриву. Ужас, честное слово!

— Красиво, — прошептал Стас.

Сфинкс, удовлетворенный, поставил нас на пол, погрозил лапойи принялся любоваться на свое отражение в отключенном дисплее.

— Давай не ссориться, — сказал мне Стас. —Нас, нормальных, здесь так мало, что мы должны помогать друг другу.

— Ага, — обрадовался я.

— А что у тебя прапраправнуки такие оказались, так этоигра генов, — как ни в чем не бывало продолжил Стас. И повернулся к Шидле:

— Слушай, а это так и было людьми задумано? Ну, семьпроцентов кислорода и прочее?

— Нет, — отозвался сфинкс. — В своемнеизмеримом коварстве люди требовали от нас полностью остудить Венеру, снизитьдавление и поднять кислород в атмосфере. Но мы остановились на половинепроцесса.

— Почему? Вам так больше нравится?

— Нет, — вздохнул Шидла, — что тут можетнравиться? Нам больше нравится, как на Земле. Но мы выносливые, мы терпим.

— А зачем?

— Как зачем? Чтобы человеческие шпионы не проникали. Ичтобы люди не зарились на наши свободные территории.

— А они зарятся?

— Ну… — сфинкс замялся. — Когда им местахватать не будет, позарятся. Они, правда, Марс сейчас осваивают. Но медленно,потому что с помощью автоматов. А когда-то хотели для Марса сделатьколонизаторов из собак.

— Ясно… — протянул Стас. — Да, понятно, чтоони больше не рискуют. А вы, значит, людей напрочь выгнали?

— Посол только остался. Понимаешь, детеныш, люди хотелиот нас слишком многого. Чтобы мы остудили Венеру, разрешали им прилетать сюдана отдых, добывали полезные ископаемые и торговали с ними. В общем, типичнаяимперская политика.

— Угу, — неуверенно подтвердил Стас.

— Но свободолюбивые кошачьи гены подвигли нас навосстание! — гордо заявил Шидла. — На мирное, но победоносное. Мывыдворили землян, основали свою цивилизацию и достигаем вершин прогресса.

Я глянул в окно, где среди каменных обломков временаминосились как ошпаренные сфинксы. Наверное, им лапы жгло, вот они и бегали такбыстро. И спросил:

— А чем вы питаетесь?

— Нам много не надо.

— А все-таки?

— Скумбрией, «Вискасом» и сосисками изтараколли, — пробурчал Шидла.

— С Земли, что ли, возите?

— Не мы возим. Люди нам возят, — обиделсяШидла. — В обмен на жалкие крохи наших несметных рудных богатств. А мыперевозкой не мараемся, у нас и кораблей грузовых нет.

— А не грузовые есть? — ехидно спросил Стас.

— Да. Вот он. — Шидла хлопнул передней лапой пополу и сел на задние, пыхтя от возмущения. Потом начал яростно вылизываться. Мыделикатно отвернулись и стали смотреть в окно.

— Костя, гляди! — завопил Стас.

Мы увидели, как в небе над нами медленно проплывает что-тоогромное и светящееся.

— Это ваши знаменитые летающие дома? — с восторгомспросил я Шидлу. Тот скосил глаз и презрительно покачал головой.

— Нет, это просто земной экскурсионный корабль. Емузапрещается спускаться ниже ста метров, а то мы его собьем. Наши дома кудакрасивее.

— А для чего вы их летающими делаете? Назло людям,потому что у них антигравитация запрещена, да? — попытался блеснутьинтуицией Стас.

— Интересная мысль. — Шидла аж замер с высунутымязыком. — Нет, милый детеныш. Просто на поверхности Венеры строитьбесполезно, венеротрясением все разрушит.

Словно в подтверждение его слов корабль слегка тряхнуло.Стас, который под воздействием маминых рассказов панически боялсяземлетрясений, вцепился мне в руку и сказал:

— Не бойся, я с тобой.

— Ладно, не боюсь, — согласился я. И тут в стенеоткрылась дверь и вошли два сфинкса, держащие в лапах тугие тюки.

Оба сфинкса были припорошены каменной крошкой, оставляли наполу пыльные отпечатки, а из гривы у них шел пар.

Идущий первым сфинкс слегка хромал. Ему, наверное, где-толапу придавило. Но, увидев заплетенную гриву Шидлы, он забыл о собственномувечье, взъерошил шерсть дыбом и завопил:

— Что с тобой, брат Шидла?! Человеческие детенышипытали тебя?

— Нет, они смирные, — не теряя достоинства,ответил Шидла. — Это древнее кошачье украшение, брат Шурла.

— Да? — с подозрением спросил третийсфинкс. — Что-то я о таком не слышал…

— Даже твои знания ограниченны, брат Мегла, —назидательно сказал Шидла. — Принесли скафандры?

— Принесли, — отозвался Шурла и принялсяразворачивать тюк. Между делом он покосился на нас со Стасом и спросил:

— У вас все в порядке со здоровьем? Я врач, помогу чеммогу.

Меня такое обещание не воодушевило, и я промолчал. А Стасначал с унынием ощупывать свой живот. Тараканины переел, наверное…

— Животик болит? — поинтересовался я.

Стас зло покосился на меня и сказал:

— Ну чуть-чуть. Надо же испытать, какие они врачи.

— Давай. Только вспомни, как испытывал Валеру, —напомнил я. Стас замер. Историю со студентом-стоматологом Валерой из нашегоподъезда Стас забудет не скоро. Надо же было ему поспорить с первокурсником,что тот не сумеет удалить шатающийся молочный зуб! И нашел на что спорить:банка пива против двух пачек «Стиморола». Все равно ведь неделю жевать не мог,пришлось мне со «Стиморолом» расправляться.

— Помощь нужна? — повторил Шурла.

— Нет, — угрюмо буркнул Стас. — Кошек своихлечи…

— К кошкам меня еще не допускают, — со вздохомпризнался Шурла.

Тут он наконец освободил скафандры, и мы со Стасомвосхищенно ахнули. Скафандры были блестящие, со множеством непонятныхприборчиков снаружи, с огромным прозрачным шлемом, с рифленой коробкой наспине. Там, как сообщил Мегла, были не только баллоны с воздухом, но и системаохлаждения.