— Но где ты его встретила?

— В кафе.

— А я его не знаю? — заинтересовалась мать.

— Ну, наверное, ты помнишь его мать, Веру СергеевнуШебанову из нашего двора, это ее сын, Витя. Мы дружили в юности, потом потерялидруг друга из виду.

— Шебановы? Нет, я не помню… А где они жили?

— Во флигеле, на первом этаже.

— Подожди, она была портнихой?

— Нет, она работала в порту.

— Нет, тогда не помню. Но как разбросало людей посвету! Говоришь, он ювелир? Это может быть интересно. Когда он за тобой заедет?

— В половине десятого.

— Жаль, у меня завтра в этот час процедуры.

Но ты возьми у него визитную карточку. Непременно.

— Хорошо, мама.

— Что ж, я рада, что ты, не будешь скучать, пока язанята!

Надеюсь, когда ты освободишься, меня уже здесь небудет! — мысленно проговорила Элла и, вслух пожелав матери спокойной ночи,побежала к себе наверх, а Людмила Семеновна болезненно поморщилась: дочь тактопает по лестнице!

Витька вчера совсем, ничуточки ее не взволновал, но передвстречей с ним она все-таки решила навести красоту по максимуму. Вымыла голову,накрасилась, надела любимую черную рубашку, а к ней вчерашний шарфик, онздорово освежал, и, разумеется, надушилась любимыми духами «Холодная вода».

И выбежала за ворота, сияя. Он вышел ей навстречу избежевого «Мерседеса», и они обнялись. , — Элюня, ты сегодня просто отпадновыглядишь! Как я рад тебя видеть! Садись, пристегивайся.

Сама справишься или помочь? Ох, какие духи приятные! Ну, тыне передумала менять билет?

— Не передумала! Вить, скажи, почему тут все ездят на«Мерседесах», а? Вот даже прислуга к матери на «Мерседесе» приезжает и почтивсе таксисты…

— В Австрии достаточно высокий уровень жизни, а«Мерседес» здесь не признак особого богатства, а просто надежная, хорошаямашина по сравнительно доступной цене. Только и всего!

— А…

Поменять билет удалось уже на послезавтра. Элла сияла.

— Элюня, а может, ты делаешь глупость? Приехала намесяц в такой город, в такую страну, можно вообще поездить по Европе…

— Нет, Витька, я не хочу ничего! Мне тошно бытьвоплощенным разочарованием, понимаешь?

Он посмотрел на нее с нежностью и кивнул.

— Витька, а как тебе удалось освободиться на целыйдень? Ты ж, наверное, очень занятой человек?

— Не имеет значения, если я встретил тебя. Я, Элюня,никого и никогда так не любил…

— И я… Никого и никогда… Но я еще надеюсь.

— А я уже нет. Но мне и не надо.

— Витечка, скажи, ты что, пил?

— Да, было дело, по-черному пил. От тоски…

Но все-таки нашел в себе силы.., теперь вообще не пью, дажевот с тобой по рюмашке за встречу не выпью! Я скучный стал, правильный, да?Иной раз самому тошно. Но у меня дети…

— А фотографии детей с собой есть?

— Да. Вот смотри, специально сегодня захватил тебепоказать. Это сын, Ники, ему девять, а вот дочка… Элла.

— Витька!

— Она совсем на тебя не похожа, но приятно… что онатоже Элла… А вот это Соня, моя жена. Она хороший человек, чудная мать,настоящий друг…

— Тебе повезло в жизни, Витька, а ты говоришь так,будто тебе не в радость…

— Да нет, не обращай внимания, просто у меня теперь вжизни другая температура. Раньше постоянно было тридцать девять, а теперьтридцать шесть и шесть. А ты по-прежнему температуришь?

— Не знаю, я не думала… Но, наверное, тоже нет,перегорела…

— Нет, у тебя есть еще порох в пороховницах.

Только надо, наверное, что-то поменять в жизни.

Полюбить…

— Легко сказать! Некого любить-то, Витечка!

— Ерунда, Элюня, ты очень скоро влюбишься без памяти, ато и полюбишь по-настоящему, я знаю.

— Откуда ты можешь это знать?

— Хочешь, расскажу?

— Хочу!

— Ты вот призналась, что любила только меня, а значит,всех мужиков сравнивала со мной, с тем бешеным парнем, каким я тогда был, и ониказались тебе пресными, вялыми, да?

— Ну что-то в этом роде.

— А теперь ты увидела, каким я стал, ты разочарована…

— Не правда!

— Элюня, ты же всегда была хорошей девочкой, и какхорошей девочке тебе не может не быть приятно, что я стал приличным человеком,не пью, главное — не ворую, что я достойный член общества, — усмехнулся онне без горечи, — но ты любила-то того, вора с бешеным темпераментом…

— То есть ты хочешь сказать…

— Нет, я хочу сказать совсем другое. Что ты теперьсвободна, того Витьки Шебы больше нет, нигде нет, понимаешь?

— Может быть… Да, наверное, ты прав… Витьки Шебы нет, имамы, любящей, но где-то заблудившейся, тоже нет… Но ты… Витька, откуда тытакой мудрый, тебе ж еще и сорока нет!

— Потрепала жизнь, ну, наверное, с самого начала я невовсе дураком был. Ну хватит нам этих философствований, поехали обедать навиноградники!

Хоть попробуешь настоящей австрийской кухни…

Он привез ее в ресторан на открытом воздухе, они поднялисьна гору на самый верх, где стояли столы и лавки из потемневшего дерева и откудаоткрывался чудесный вид на другую гору, сплошь засаженную виноградом, сцерквушкой наверху.

— Вина выпьешь, Элюня?

— Нет, не стоит.

— Да что ты, надо попробовать местное вино, а за меняне волнуйся, я спокойно выпью сок.

Подошла пожилая официантка, он сделал заказ.

Когда она принесла графинчик вина, высокий стакан сока ибутылку минеральной воды, Витька сказал:

— А теперь пошли за едой!

— Куда? — страшно удивилась Элла.

— Вниз! Здесь подают только напитки, еду надо брать самим!

Какая глупость, подумала Элла, тоже мне удовольствие — сполным подносом тащиться на эту гору. Но промолчала. Спускаться, к счастью,пришлось не до самого низа. В небольшом помещении за прилавком чего только небыло!

— Советую взять свиное жаркое с картошкой и капустой, аеще наберем вот этих салатов.

Женщина за прилавком ловко отрезала большие, невероятноаппетитные куски жаркого, под Витькиным руководством наполняла мисочкикакими-то неведомыми салатами, у Эллы уже текли слюнки. Она только с сожалениемдумала, что, пока они донесут все это наверх, мясо остынет. Оно конечно жеостыло, но не совсем, и Элла смогла оценить удивительную, какую-то карамелевуюкорочку на сочном и совсем нежирном жарком.