– Ваша работа тоже была почасовой?

– Моя? – Капитан Хьюго, бросив на Мейсона очередной быстрыйвзгляд, снова опустил голову. – Какое там, к черту! Я работал не по часам. Яработал по делу. Теперь уж я, видать, больше никакой работы не найду. СтарыйМошер полоснул мне бритвой по карману. Я его не виню. Да только я был с нимстолько лет, что ни на кого другого уже и не мог работать. Он понимал меня, японимал его.

– И что вы будете делать? – спросил Мейсон.

– Старый Мошер оставил мне половинное жалованье за четыремесяца. Если бы оставил больше, все равно без толку. Его имущество не покрываетрасходов даже наполовину, если, конечно, они не отыщут нефть на этихвайомингских землях. Муж племянницы старого Хигли занимается нефтяным бизнесом,так он считает, что там есть нефть. Полтора года к Мошеру подкатывался, чтобытот ему эти участки продал. А Мошер ему – от ворот поворот: не любил он делатьбизнес с родственниками.

Капитан Хьюго испустил сухой смешок, от чего его тощие плечизатряслись, а голова заколыхалась.

– Он отказал только по этой причине? – спросил Мейсон.

– Да нет, конечно, – ответил капитан Хьюго. – Мошер думал,что сможет продать более выгодно, если погодит малость. Он думал, что ДжексонНьюберн неспроста положил глаз на эти земли. И я тоже так думаю. Не могуобвинять парня, что он эти земли попытался оттяпать. Да только где ему сМошером тягаться! Тот сам был не промах. То, что ему предлагал Ньюберн, его неустраивало.

– А что насчет Надин Фарр? – спросил Мейсон.

– Самая милая девочка, какую я только видел, – ответилкапитан Хьюго. – Красивая, как картинка. И в обхождении приятная. Жила с нами,вкалывала днем и ночью, помогала мне, когда могла, была добра к Мошеру,насколько можно. Но Мошер не любил ее. Заносчиво к ней относился, грубо. Меняэто прямо-таки бесило иногда.

– Сколько вы работали у Мошера Хигли? – спросил Мейсон.

– Где-то около тридцати лет. Когда его жена была жива, я былшофером и садовником. Потом она умерла, и Мошер остался один, ну я и стал вродекак на все руки. Сначала, помню, выучился стряпать для себя и Мошера. Мы людипростые, нам и самой обыкновенной жратвы достаточно было. Я готовил цыплят ивсе такое прочее – так, как это нравилось Мошеру… Черт, старый я стал, мистерМейсон.

– И что вы намерены теперь делать, после того, как лишилисьработы?

– Подамся, пожалуй, на юг, отыщу какую-нибудь хибару наберегу реки, где еще водится рыба. А не найду – сам построю. Знаете, какуюклассную берлогу можно сделать из гофрированного железа? Главное – найти место,где рыба водится. Так что за меня не беспокойтесь. Выживу, не пропаду.

– Вам не кажется, что Мошер Хигли, с учетом всехобстоятельств, мог лучше позаботиться о ваших последующих годах?

– С чего бы это ему делать?

– Вы долгие годы служили ему верой и правдой.

– Но он же мне за это платил, не правда ли? Я так понимаю:он мне ничего не должен, и я ему ничего не должен.

– А что вы сейчас делаете в доме? – спросил Мейсон.

– Отсиживаю задницу и жду, когда меня оттуда выкинут. Думаю,как только со всей этой бюрократией покончат, дом пойдет с молотка.

– А племянница с мужем не намерены сами тут поселиться?

– Да на кой им это? Им и в своем доме хорошо.

Мейсон сказал:

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне что-нибудь о Надин Фарр, атакже о том, что случилось в тот день, когда умер Мошер Хигли.

– Так я уже рассказал.

– Как получилось, что Надин Фарр поселилась в доме МошераХигли?

– Он за ней послал.

– Давайте вернемся ко дню смерти Мошера Хигли, – сказалМейсон. – Вы помните все, что происходило в этот день?

– Так же точно, мистер, как то, о чем мы толковали пятьминут назад.

– Вы мыли окна?

– Точно так.

– За Хигли присматривали сиделки?

– Две. Одна дежурила днем, другая ночью.

– Чем он был болен?

– С сердцем что-то было не в порядке.

– У него был излишний вес?

– Ко времени смерти не слишком большой. Вообще-то он в своевремя был порядочной тушей, но доктор помог ему сбросить вес. Думаю, когда онумер, то весил не больше восьмидесяти.

– Это было в субботу…

– Верно, в полдень. Мисс Надин по субботам тоже занималасьхозяйством. В полдень она дала дневной сиделке передышку и заменила ее. Надинужасно добра к людям, страшно милая девчушка.

– А что насчет племянницы? Она не жила в доме вместе с ним?

– Миссис Ньюберн? Только не она. С чего ей ошиваться в этомдоме? Ведь дядя Мошер может попросить ее что-нибудь сделать. Поработать подому. А это не для нее. Можно испачкать ручки. Сама-то она жила в доме, где,чтобы посуду помыть, надо только кнопку нажать и всякие там штучки установлены,чтобы зимой тепло было, а летом прохладно.

– Это, наверное, стоит денег? – задал наводящий вопросМейсон.

– Да уж, думаю, так оно и есть. Да только я их не спрашивал,а они мне не говорили. Не знаю, сколько стоят все эти штуки, никогда их непокупал. Не по мне все эти дела.

– А миссис Ньюберн с мужем часто навещали Мошера Хигли?

– Ну да. Они поддерживали отношения. И каждый раз, когдаприходили, у них в запасе была какая-нибудь пакость для мисс Надин. Это былонастоящее преступление, как они обращались с бедной девочкой. Диву даюсь, какэто мисс Надин выдерживала все их грязные шутки и оставалась такой жеприветливой и терпеливой.

– А в тот день, когда умер Мошер Хигли, они его навещали?

– Миссис Ньюберн приходила… нет, они приходили оба. Оба былиу него в комнате, говорили с ним и…

– В какое время это было?

– Что-то около одиннадцати. Затем Джексон Ньюберн сказал,что у него какие-то дела, и уехал на своей машине. Он должен был вернуться заженой около полудня. Так он и сделал.

– И как скоро после этого умер Хигли?

– Скоро. Мисс Надин готовила ему ленч. У него была свояпридурь – хотел есть всякие вкусные вещи, которые ему есть было никак нельзя.Ну и обманывал сам себя. Если, мол, вот это заменить вон тем, то вреда небудет. Вместо сахара, к примеру, пользовался заменителем. Говорил, что он емуне вредит. Не знаю, может быть, так, а может, и нет. Я-то никогда не боялсялишнего веса, ел все, что заблагорассудится. Правда, сейчас уже нет тогоаппетита…