Мир стал немножко поярче. Я огляделся —квартира была уютная, и не особо загаженная порождениями сумеречного мира. Несколькополосок синего мха у двери… не страшно, сами сдохнут, раз основная колонияуничтожена. Возникли и звуки — кажется, из кухни. Я заглянул туда.

Мальчишка стоял у стола и ел чеснок, запиваяего горячим чаем.

— Свет и тьма… — прошептал я.

Сейчас паренек казался еще младше ибеззащитнее, чем вчера.

Худой, нескладный, хотя и слабым его неназовешь, видимо, занимается спортом.

В линялых голубых джинсах и синей футболке.

— Бедолага, — сказал я.

— Очень трогательно, — согласилась Ольга. —Распустить слух о магических свойствах чеснока — это был удачный ход со сторонывампиров. Говорят, сам Брэм Стокер это и придумал…

Мальчишка сплюнул на руку пережеванной кашицейи стал натирать шею чесночным пюре.

— Чеснок — полезная штука, — сказал я.

— Да. И защищает. От вирусов гриппа, —добавила Ольга. — Ох. Как легко умирает истина, как живуча ложь… Но мальчик ивпрямь силен. Ночному Дозору не помешает новый оперативник.

— Он наш?

— Пока он ничей. Несформированная судьба, самвидишь.

— А к чему тяготеет?

— Не понять. Пока не понять. Слишком напуган.Сейчас он готов сделать все что угодно, лишь бы спастись от вампиров. Готовстать Темным, готов стать Светлым.

— Не могу осуждать его за это.

— Конечно. Пойдем.

Сова вспорхнула, полетела по коридору.

Я пошел следом.

Мы сейчас двигались раза в три быстрее чемлюди, один из основных признаков сумрака — изменение хода времени.

— Будем тут ждать, — велела Ольга, очутившисьв гостиной. — Тепло, светло, и уютно.

Я сел в мягкое кресло возле столика. Покосилсяна газету, валяющуюся на столике.

Ничего нет более веселого, чем читать прессучерез сумрак.

«Прибыли от кредитов падают», — гласилзаголовок.

В реальности фраза выглядит иначе. «На Кавказерастет напряженность».

Можно взять сейчас газету, и прочитать правду.

Настоящую.

То, что думал журналист, сляпавший статью назаданную тему. Те крохи информации, что он получил из неофициальных источников.Правду о жизни, и правду о смерти.

Зачем только?

Давным-давно я научился плевать начеловеческий мир.

Он — наша основа. Наша колыбель. Но мы — Иные.Мы ходим сквозь закрытые двери и храним баланс добра и зла.

Нас убийственно мало, и мы не умеемразмножаться… дочь мага вовсе не обязательно станет волшебницей, сын оборотнясовсем не обязательно научится перекидываться лунными ночами.

Мы не обязаны любить обыденный мир.

Мы храним его лишь потому, что паразитируем нанем.

Ненавижу паразитов!

— О чем ты задумался? — спросила Ольга.

В гостиной показался мальчишка. Метнулся вспальню — очень быстро, учитывая, что он в обыденном мире. Стал рыться в шкафу.

— Да так. Грустно.

— Бывает. В первые годы бывает со всеми, —голос Ольги стал совсем человеческим. — Потом привыкаешь.

— О том и грущу.

— Радовался бы, что мы еще живы. В начале векапопуляция Иных упала до критического минимума. Ты в курсе, что дискутировалсявопрос об объединении Темных и Светлых? Что разрабатывались евгеническиепрограммы?

— Да, я знаю.

— Наука нас едва не убила. В нас не верили, нехотели верить. Пока считали, что наука способна изменить мир к лучшему.

Мальчик вернулся в гостиную. Уселся на диван,стал поправлять на шее серебряную цепочку.

— Что есть лучшее? — спросил я. — Мы вышли излюдей. Мы научились ходить в сумрак, научились менять природу вещей и людей.Что изменилось, Ольга?

— Хотя бы то, что вампиры не охотятся безлицензии.

— Скажи это человеку, у которого пьют кровь…

На пороге появился кот. Уставился на нас.Завопил, гневно глядя на сову.

— Он на тебя реагирует, — сказал я. — Ольга,уйди глубже в сумрак.

— Уже поздно, — ответила Ольга. — Извини… япотеряла бдительность…

Мальчик соскочил с дивана. Куда быстрее, чемвозможно двигаться в человеческом мире.

Неловко — он еще и сам не понимал, что с нимпроисходит, он вошел в свою тень, но не понял этого, и сейчас падал на пол,глядя на меня. Уже из сумрака.

— Ухожу… — шепнула сова, исчезая.

Когти больно впились в плечо.

— Нет! — закричал мальчик. — Я знаю! Я знаю!Вы здесь!

Я начал вставать, разводя руки.

— Я вижу! Не трогай меня!

Он был в сумраке. Все. Случилось. Без всякойпомощи со стороны, без курсов и стимуляторов, без руководства мага-куратора,мальчишка прошел грань между обыденным и сумеречным мирами.

От того, как ты впервые войдешь в сумрак, чтоты увидишь, что почувствуешь — во многом от этого зависит, кем ты станешь.

Темным или Светлым.

«На темную сторону мы его отпускать не вправе, баланс по Москве рухнет окончательно.»

Мальчик, ты на самом краю.

И это пострашнее, чем неопытная вампирша.

Борис Игнатьевич вправе принимать решения оликвидации.

— Не бойся, — сказал я, не двигаясь с места. —Не бойся. Я друг. Я не причиню тебе вреда.

Мальчишка дополз до угла и замер. Он неотрывал от меня взгляда, и явно не понимал, что перешел в сумрак. Для него всевыглядело так, будто в комнате внезапно стемнело, нахлынула тишина, и изниоткуда появился я…

— Не бойся, — повторил я. — Меня зовут Антон.Как тебя зовут?

Он молчал. Часто-часто глотал.