— Славно. Думай. А сейчас мне пора. Отвернись…

Я не успел. Наверное, Ольга сама виновата вэтом.

Не рассчитала, сколько времени ей отпущено.

Это действительно выглядело отвратительно.Ольга задрожала, выгнулась дугой. По телу прошла волна — кости изгибались,будто резиновые.

Кожа лопалась, обнажая кровоточащие мышцы.Через мгновение женщина превратилась в смятый комок плоти, бесформенный шар. Ишар все съеживался и съеживался, обрастал мягкими белыми перьями…

Полярная сова вспорхнула с табуретки, с криком— полуптичьим, получеловеческим. Метнулась к облюбованному месту нахолодильнике.

— Дьявол! — закричал я, забывая все правила инаставления. — Ольга!

— Красиво? — голос женщины был задыхающимся,еще искаженным болью.

— Почему? Почему именно так?

— Это часть наказания, Антон.

Я протянул руку, коснулся расправленного,трепещущего крыла.

— Ольга, я согласен.

— Тогда за работу, Антон.

Кивнув, я вышел в прихожую. Распахнул шкаф соснаряжением, перешел в сумрак — иначе просто не увидишь ничего, кроме одежды истарого хлама.

Крошечное тело опустилось на мое плечо:

— Что у тебя есть?

— Ониксовый амулет я разрядил. Ты можешь егонаполнить?

— Нет. Я лишена почти всех сил. Оставлено лишьто, что необходимо для нейтрализации инферно. И память, Антон… еще оставленапамять. Как собираешься убить вампиршу?

— Она без регистрации, — сказал я. — Тольконародными средствами.

Сова издала хохочущий клекот.

— Осинка до сих пор в ходу?

— У меня ее нет.

— Понятно. Из-за твоих друзей?

— Да. Я не хочу, чтобы они вздрагивали,переступая порог.

— Тогда что?

Из выдолбленного в кирпичах гнезда я досталпистолет.

Покосился на сову — Ольга внимательно изучалаоружие.

— Серебро? Для вампира очень болезненно, но несмертельно.

— Там разрывные пули, — я выщелкнул из «DesertEagle» обойму. — Разрывные серебряные пули. Калибр — ноль сорок четыре. Трипопадания нашпигуют вампира так, что он станет беспомощен.

— А далее?

— Народные средства.

— Я не верю в технику, — с сомнениемотозвалась Ольга. — Я видела, как восстановился оборотень, разорванный наклочки снарядом.

— И быстро он восстановился?

— За трое суток.

— А я о чем говорю?

— Хорошо, Антон. Если ты не доверяешь своимсобственным силам…

Она осталась недовольна, я это понимал.

Но я не оперативник.

Я штабной работник, которому поручилипоработать в поле.

— Все будет хорошо, — успокоил я. — Поверь.Давай сосредоточимся на поисках приманки.

— Пошли.

— Вот здесь все и произошло, — сообщил яОльге.

Мы стояли в подворотне. Разумеется, в сумраке.Порой мимо проходили люди, смешно огибая меня, пусть и невидимого.

— Здесь ты убил вампира, — тон Ольги былдонельзя деловым. — Так… понимаю, друг мой. Зачистил мусор плохо… впрочем, неважно…

На мой взгляд никаких следов от упокоившегосявампира не осталось. Но я не спорил.

— Тут была вампирша… здесь ты ее чем-тоударил… нет, плеснул водкой… — Ольга тихонько засмеялась. — Она ушла… Нашиоперативники совсем потеряли хватку. След четкий до сих пор!

— Она обернулась, — мрачно ответил я.

— В летучую мышь?

— Да. Гарик сказал, что она успела в последниймомент.

— Плохо. Вампирша сильнее, чем я надеялась.

— Она же дикая. Она пила живую кровь иубивала. Опыта у нее нет, а вот сил — хоть отбавляй.

— Уничтожим, — жестко сказала Ольга.

Я промолчал.

— А вот и след мальчишки, — в голосе Ольгипослышалось одобрение. — А и впрямь… хороший потенциал. Пошли, посмотрим, гдеон живет.

Мы вышли из подворотни, двинулись по тротуару.

Двор был большой, окруженный домами со всехсторон. Я тоже чувствовал ауру мальчишки, но очень слабую и спутанную — он тутходил регулярно.

— Вперед, — командовала Ольга. — Сверниналево. Дальше. Направо. Постой…

Я остановился перед какой-то улицей, покоторой медленно полз трамвай. Из сумрака я так и не выходил.

— В этом доме, — сообщила Ольга. — Вперед. Онтам.

Дом был чудовищный. Плоский, высоченный, давдобавок еще стоящий на каких-то ножках-опорах.

При первом взгляде он казался исполинскимпамятником спичечному коробку.

При втором — воплощением болезненной гигантомании.

— В таком доме хорошо убивать, — сказал я. —Или сходить с ума.

— Займемся и тем, и другим, — согласиласьОльга. — Знаешь, у меня в этом большой опыт.

Егор не хотел выходить из дома. Когда родителиушли на работу, когда хлопнула дверь, он немедленно почувствовал страх. И в тоже время знал — за пределами пустой квартиры страх превратится в ужас.

Спасения не было. Нигде и ни в чем. Но домсоздавал хотя бы иллюзию безопасности.

Мир сломался, мир рухнул вчера ночью. Егорвсегда честно признавал, ну, не при всех, а для себя самого, что он не храбрец.

Но и трусом, пожалуй, тоже не был. Были вещи,которых можно и нужно бояться: шпана, маньяки, террористы, катастрофы, пожары,войны, смертельные болезни. Все в одной куче — и все одинаково далеко. Все этореально существовало, и в то же время оставалось за гранью повседневного.Соблюдай простые правила, не броди по ночам, не лезь в чужие районы, мой рукиперед едой, не прыгай на рельсы. Можно бояться неприятностей, и в то же времяпонимать, что шанс в них влипнуть — весьма невелик.

Теперь все изменилось.