Между прочим, должность «руководитель проектов» прямо-такисоздана для стукачества. Каких именно проектов? А черт их знает. Зато Ветерковв каждой бочке затычка: то тусуется в редакции, то сидит у рекламщиков, томелькнет в бухгалтерии… Круг его обязанностей весьма расплывчат, но начальникиотделов обязаны ему подчиняться и докладывать обстановку. Так что для Ветерковадобыть любые секретные сведения проще пареной репы.

Не дойдя до подземки метров сто, я резко затормозила: а ведьмне тоже следует раздобыть о Ветеркове кое-какие сведения! В частности, нужноузнать его адрес.

Сначала я набрала его мобильный номер, но абонент оказалсявне зоны доступа. Пришлось звонить на домашний.

Трубку взяла женщина.

– Мосводоканал беспокоит, – отчеканила я. –Завтра с восьми до четырнадцати часов обеспечьте доступ мастера к водопроводнымтрубам в вашей квартире.

– Зачем? – опешила женщина.

– Будем отключать воду за неуплату.

– Завтра же воскресенье…

– Мы работаем и по выходным. Слишком много должниковразвелось, все хотят на халяву помыться. Не выйдет! Значит, имейте в виду:завтра отрежем вас от стояка.

– Стойте! – опомнилась собеседница. – Как это«отрежем»? Почему? Мы исправно платим за коммунальные услуги!

– Компьютер показывает, что за вашей квартирой числитсядолг в двести тысяч кубометров горячей воды и триста тысяч – холодной.Мосводоканал высылал вам письмо с предложением погасить долг, однако вы егопроигнорировали. Теперь мы вынуждены пойти на крайние меры.

– Это какая-то ошибка! Никаких писем не приходило! И вплатежке долг не значится! Подождите, я сейчас подниму квитанции…

В трубке послышалось шуршание, после чего собеседница нервнодоложила:

– Вот, квитанция за ноябрь оплачена восьмого декабря, иникакого долга за нами не числится.

– Хм, странно, в компьютере другие данные… Боюсь, вампридется подъехать в наш офис и показать квитанцию.

– Но… – запротестовала дама.

– Впрочем, – охотно пошла я навстречу, –можно просто продиктовать реквизиты по телефону.

Собеседница принялась долго и нудно называть цифры.

– Уточните ваш адрес, пожалуйста, – попросила я.

– Госпитальный Вал, восемнадцать дробь два, двадцатьчетыре, – скороговоркой проговорила она, я едва успела разобрать.

– Ой!

– Что такое?

– Кажется, я не туда попала… За вашей квартирой долгдействительно не числится.

Вместо того чтобы обрадоваться, дама возмутилась:

– Безобразие! Вводите людей в заблуждение! Я будужаловаться вашему начальству! – И она швырнула трубку.

Итак, адрес мне известен. Улица Госпитальный Вал находитсямежду метро «Бауманская» и «Семеновская», но слишком далеко от обеих станций,чтобы идти пешком. Очередь на посадку в трамвай заняла больше времени, чем самадорога. Трясясь в холодном вагоне, я угрюмо думала: тому, кто придумалпоставить турникеты в наземном транспорте, следует оторвать руки. Или голову,на выбор.

Совпадение это или нет, но Ветерков тоже обитал в новостройке.Панельная многоэтажка, облицованная оранжевой плиткой под кирпич, каким-точудом втиснулась между сталинскими домами. Должно быть, раньше на этом местенаходился сквер, во дворе сохранилось несколько старых деревьев с огромными,метр в обхвате, стволами.

Дверь в подъезд была открыта, таджики шустро разгружалимешки с какой-то строительной смесью и таскали их до лифта. Я беспрепятственнопроникла в дом.

Дверь двадцать четвертой квартиры открыла полноватая женщиначуть старше сорока лет. Ятерялась в догадках, кем она может приходитьсяВетеркову: для жены слишком стара, для матери – молода.

– Могу я видеть Александра?

– Они уехали на дачу.

По голосу я поняла, что это она разговаривала со мной потелефону. Я поразилась, как уважительно эта женщина величает Ветеркова – «они».Должно быть, домработница.

– А когда он вернется?

– Обещали быть завтра к вечеру.

Во мне шевельнулась зависть. Я не являюсь ярой поклонницейцарского режима, но, должно быть, приятно, когда горничная в беломнакрахмаленном фартуке и кружевной наколке встречает твоих гостей словами:

– Людмила Анатольевна сейчас обедают. Не изволите липодождать в гостиной? Я подам кофе.

У Ветеркова такая горничная уже имелась. А я, увы, никогдане могла позволить себе держать прислугу. Когда я ютилась в одиннадцатиметровойкомнате, в этом не было смысла. Обзаведясь большой квартирой, я собираласьнанять приходящую домработницу для уборки, но руки не дошли. А теперь, когдаменя из милости пустили на раскладушку в коммуналке, надобность в домашнемперсонале автоматически сошла на нет.

Между тем женщина явно вознамерилась закрыть перед моимносом дверь.

– Подождите, – воскликнула я, – где находитсядача?

Домработница ощетинилась:

– Зачем вам? Я не скажу. Не имею права.

Я понимающе закивала:

– Да, да, конечно, но сейчас исключительныеобстоятельства. Если я не поговорю с Александром, он потеряет деньги. Многоденег.

Женщина насторожилась. Очевидно, мой случайный выстрел попалв цель: как большинство предателей, Ветерков жаден до умопомрачения. И если онпотеряет деньги, то может не заплатить и ей.

– Попробуйте ему позвонить, – неуверенным тономпредложила она.

Я напирала:

– Его мобильник недоступен. И потом, этоконфиденциальный разговор, телефон могут прослушивать, нам необходимопереговорить с глазу на глаз.

Женщина все еще колебалась, и я припечатала:

– Если разговор не состоится, ваш хозяин придет вярость, понимаете? Боюсь, он захочет как-то компенсировать материальные потери.Увас большая зарплата?

Судя по тому, с какой поспешностью она ответила, зарплатабыла маленькой:

– Дача в поселке Балабаново, это по Киевскомунаправлению. Вы на машине поедете или на электричке?

Узнав, что на электричке, домработница нарисовала схему, какпройти от станции до поселка, и обнадежила:

– Их дом любая собака знает. Спросите, где Ветерковыживут, вам покажут. Они как раз всей семьей и поехали…

До меня запоздало дошло, что в третьем лице множественногочисла домработница именует нескольких человек. В точном соответствии справилами русского языка.

Когда я добралась до Балабанова, на улице было уже совсемтемно. Нужный дом мне показал мужик с собакой, на удивление спокойной имолчаливой лайкой. Он рассказал, что когда-то Балабаново было деревней, потомдома потихоньку выкупили состоятельные москвичи и построили на их местенастоящие дворцы. А другие, которые используют как летние дачи, осталисьдеревянными развалюхами.