Ее схватили сзади и легонько оторвали от пола.

– Быстро отваливай отсюда, а то костей не соберешь,поняла? А ну давай, в темпе!

Ей дали возможность вырваться, но не обернуться. Судя по тойлегкости, с которой ее приподняли в воздух, сзади стоял, амбал ничуть не менеекрутой, чем первый. На рынке работала хорошо организованная группа, только вотнепонятно было, в чем смысл их действий. Но то, что не помощь ближнему, –очевидно.

Ирочка рванула сквозь толпу, ничего не видя перед собой отужаса. Она даже не поняла, как оказалась возле выхода. Видно, ноги самивынесли. Только добежав до продуктового рынка, она остановилась перевести дух.Ее всю колотило от возмущения и испуга, по щекам лились слезы.

– Ира? – услышала она совсем рядом знакомыйголос. – Что с вами? Почему вы плачете?

Перед ней стоял сосед собственной персоной. В дешевойкуртке, старых джинсах и с сумкой в руках.

– Ой, Андрей Тимофеевич…

Она всхлипнула и разрыдалась, уткнувшись лицом в его куртку.Сосед ласково похлопывал ее по спине, ожидая, пока она успокоится.

– Так что случилось, дорогая? У вас украли кошелек?

Ира спохватилась и полезла в сумку. Нет, все в порядке,кошелек на месте.

Достав платок, она вытерла глаза и дрожащим от возмущенияголосом пересказала Андрею Тимофеевичу свою рыночную эпопею.

– Я хочу пойти в милицию, – твердо заявилаона. – Это же безобразие!

Среди бела дня пристают к людям, явно хотят какую-тогадость…

– Какую? – невинно осведомился сосед.

– Ну я не знаю… – растерялась она. – Но ведьточно, что гадость. Разве нет?

– Вероятно, да, – согласился он. – Но,Ирочка, дорогая моя, вы же знаете нашу милицию. К ней не ходят с подозрениями.К ней ходят с фактами.

Например, с фактом кражи или обмана. Вас обокрали?

Она покачала головой:

– Слава богу, нет пока.

– Вас обманули?

– Тоже нет. Но я им не позволила! Понимаете? Я сама имне позволила! – продолжала горячиться Ирочка. – А если бы я втянуласьв эту историю с билетиком, еще неизвестно, чем дело кончилось бы. Я хочупредупредить милиционеров; что на рынке работает банда. Пусть они ееобезвредят.

Андрей Тимофеевич громко и добродушно расхохотался.

– Ну вы даете! Неужели вы полагаете, что милиция ничегооб этом не знает?

Плохо же вы о ней думаете, дорогая! Наша родная милиция, дабудет вам известно, знает все и обо всех. И об этих людях с билетикамипрекрасно знает.

– Так почему же они…

Ира запнулась. В самом деле, что она, с ума сошла? Стольколет прожить рядом с Татьяной, следователем, породниться со Стасовым, двадцатьлет проработавшим в уголовном розыске, каждый день читать газеты, смотретьтелевизор, и после всего этого вести себя так глупо! Непростительно. Это отстраха и волнения у нее ум за разум зашел. Вот уж воистину, когда дело касаетсядругих, можно рассуждать здраво и хладнокровно, а когда коснется лично тебя,мозги работают совсем по-другому.

– Вы правы, – тихо сказала она. – Я сразу несообразила. Конечно, идти в милицию было бы верхом идиотизма. Они в доле. Япросто очень испугалась.

Знаете, их там так много, и амбалы эти такие здоровенные…

Она снова собралась было заплакать, но сумела справиться ссобой.

– Ну вот и славно, – улыбнулся сосед. – Выуже все купили?

– Нет, мне тут еще надо…

– Вот и отлично. Я тоже за продуктами приехал.Давайтека спокойненько пройдемся по рынку, закупим все, что нужно, и поедемдомой. И дайте слово, что не будете плакать.

Рядом с высоким плечистым соседом Ире было совсем нестрашно, и уже минут через десять она снова улыбалась и щебетала, как обычно.

– Покупайте больше, – постоянно повторялон, – пользуйтесь рабочей силой, пока я с вами, все донесу.

– Уговорили, – весело кокетничала Ира, – явозьму не три килограмма муки, а пять, только дайте слово, что будете каждыйдень приходить к нам на пироги.

– Берите хоть десять, – в тон ей отвечал АндрейТимофеевич, – и я буду ходить к вам по два раза в день и еще забирать ссобой.

Но когда они возвращались домой на автобусе, оживление ееисчезло. Ирочка снова вспомнила пережитый страх и сидела грустная иподавленная.

– Ира, вы такая… – сосед помялся, подыскиваяподходящее слово, – беззащитная, что ли. Вас страшно оставлять одну.Особенно после того, что случилось с Татьяной и ее подругой. Кстати, Татьянапередала вам мое указание?

Она подняла на него глаза полные тоски и усталости инепонимающе переспросила:

– Указание? Какое указание?

– Когда вы дома одна, никому не открывайте дверь, покане позвоните мне по телефону. Я сам выйду на лестницу и посмотрю, кто это.

– А если вас нет дома?

– Тогда просто не открывайте. Даже к двери не подходитеи не спрашивайте, кто там.

– Да ну вас. – Она слабо улыбнулась и махнуларукой.

– Почему?

– Ну как это – дверь не открыть? Я не понимаю.

– Очень просто. Не открыть, и все. Что в этом сложного?Уверяю вас, это намного проще, чем вы думаете. Трудно делать, а вот не делать –совсем несложно.

– А если это что-то важное?

– А если вас нет дома? – ответил Андрей Тимофеевичвопросом на вопрос. – Ведь может же такое быть, что вас просто нет дома.

– Но ведь я дома, – резонно возразила Ира.

– Положим, в данный исторический момент вы не дома, а вавтобусе, – засмеялся сосед. – Короче, Ира, давайте будем серьезными.Ваша родственница всерьез озабочена тем, что произошло в субботу, а посколькуона – человек знающий и компетентный, я полагаю, основания для беспокойства унее есть, иначе она не стала бы так тревожиться. Мне не верите, но хоть ей-топоверьте. Между прочим, нам выходить.

Он донес тяжеленные сумки до дома и занес в квартируСтасовых. Попутно кинул взгляд на дверной замок и одобрительно кивнул:

– Дверь у вас хорошая и замок приличный. Но имейте ввиду, дорогая, для того, кто захочет причинить вам вред, это не препятствие.Прислушайтесь к моим советам, я вас очень прошу.

Закрыв за соседом дверь, Ирочка принялась за стряпню. Онаникак не могла выкинуть из головы случившееся на рынке, острый страх прошел, ноосталось недоумение и желание понять: в чем же тут дело. Ответа она так и ненашла.

Придется ждать Татьяну или Стасова. Уж они-то наверняказнают все эти хитрости.