— Наркотик? Что вы имеете в виду?

— Вы сами сказали, что вчера вечером дали ей какое-тоснотворное.

— Ах, это! Простое успокоительное, совершенно безвредное.

— Но что же все-таки это было?

— Я дал ей слабую дозу трионала. Абсолютно безвредныйпрепарат.

Лицо Блора побагровело.

— Послушайте, будем говорить напрямик: вы дали ей не слишкомбольшую дозу? — спросил он.

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — взвился Армстронг.

— Разве вы не могли ошибиться? — сказал Блор, — Такие вещислучаются время от времени.

— Абсолютная чушь, — оборвал его Армстронг, — само этопредположение смехотворно. А может быть, — холодным, враждебным тоном спросилон, — вы считаете, что я сделал это нарочно?

— Послушайте, — вмешался Ломбард, — сохраняйте хладнокровие.Не надо бросаться обвинениями.

— Я только предположил, что доктор мог ошибиться, — угрюмооправдывался Блор.

Армстронг через силу улыбнулся.

— Доктора не могут позволить себе подобных сшибок, мой друг,— сказал он, но улыбка вышла какой-то вымученной.

— Это была бы не первая ваша ошибка, — не без яда сказалБлор, — если верить пластинке.

Армстронг побелел.

— Что толку оскорблять друг друга? — накинулся на БлораЛомбард. — Все мы в одной лодке. Хотя бы поэтому нам надо держаться заодно, Икстати, что вы можете сказать нам о лжесвидетельстве, в котором обвиняют вас?

Блор сжал кулаки, шагнул вперед.

— Оставьте меня в покое, — голос его внезапно сел. — Этогнусная клевета. Вы, наверное, не прочь заткнуть мне рот, мистер Ломбард, ноесть вещи, о которых мне хотелось бы узнать, и одна из них касается вас.

Ломбард поднял брови.

— Меня?

— Да, вас. Я хотел бы узнать, почему вы, отправляясь вгости, захватили с собой револьвер?

— А знаете, Блор, — неожиданно сказал Ломбард, — вы вовсе нетакой дурак, каким кажетесь.

— Может, оно и так. И все же, как вы объясните револьвер?

Ломбард улыбнулся.

— Я взял револьвер, так как знал, что попаду в переделку.

— Вчера вечером вы скрыли это от нас, — сказал Блорподозрительно.

Ломбард помотал головой.

— Выходит, вы нас обманули? — не отступался Блор.

— В известном смысле, да, — согласился Ломбард.

— А ну, выкладывайте поскорей, в чем дело.

— Вы предположили, что я приглашен сюда, как и всеостальные, в качестве гостя, и я не стал вас разубеждать. Но это не совсем так.На самом деле ко мне обратился странный тип по фамилии Моррис. Он предложил мнесто гиней, за эту сумму я обязался приехать сюда и держать ухо востро. Онсказал, что ему известна моя репутация человека, полезного в опасной переделке.

— А дальше что? — не мог сдержать нетерпения Блор.

— А ничего, — ухмыльнулся Ломбард.

— Но он, конечно же, сообщил вам и кое-что еще? — сказалАрмстронг.

— Нет. Ничего больше мне из него вытянуть не удалось.«Хотите-соглашайтесь, хотите — нет», — сказал он. Я был на мели. И ясогласился.

Блора его рассказ ничуть не убедил.

— А почему вы не рассказали нам об этом вчера вечером? —спросил он.

— Видите ли, приятель, — Ломбард пожал плечами, — откуда мнебыло знать, что вчера вечером не произошло именно то, ради чего я и был сюдаприглашен. Так что я затаился и рассказал вам ни к чему не обязывающую историю.

— А теперь вы изменили свое мнение? — догадался Армстронг.

— Да, теперь я думаю, что мы все в одной лодке, — сказалЛомбард. — А сто гиней — это тот кусочек сыра, с помощью которого мистер Онимзаманил меня в ловушку, так же, как и всех остальных. Потому что все мы, —продолжал он, — в ловушке, в этом я твердо уверен.

Снизу донесся торжественный гул гонга — их звали на ленч.

Роджерс стоял в дверях столовой.

Когда мужчины спустились с лестницы, он сделал два шагавперед.

— Надеюсь, вы будете довольны ленчем, — сказал он — в голосеего сквозила тревога. — Я подал ветчину, холодный язык и отварил картошку. Естьеще сыр, печенье и консервированные фрукты.

— Чем плохо? — сказал Ломбард. — Значит, припасы не иссякли?

— Еды очень много, сэр, но все консервы. Кладовка биткомнабита. На острове, позволю себе заметить, сэр, это очень важно: ведь островбывает надолго отрезан от суши.

Ломбард кивнул. Мужчины направились в столовую, Роджерс — онследовал за ними по пятам — бормотал:

— Меня очень беспокоит, что Фред Нарракотт не приехалсегодня. Ужасно не повезло.

— Вот именно — не повезло, — сказал Ломбард. — Это вы оченьточно заметили.

В комнату вошла мисс Брент. Она, видно, уронила клубокшерсти и сейчас старательно сматывала его. Уселась на свое место и заметила:

— Погода меняется. Поднялся сильный ветер, на море появилисьбелые барашки.

Медленно, размеренно ступая, вошел судья. Его глаза, елевидные из-под мохнатых бровей, быстро обежали присутствующих.

— А вы неплохо потрудились сегодня утром, — сказал он, вголосе его сквозило ехидство.

Запыхавшись, вбежала в столовую Вера Клейторн.

— Надеюсь, вы меня не ждали? — спросила она. — Я неопоздала?

— Вы не последняя, — ответила Эмили Брент, — генерал еще непришел.

Наконец, все уселись.

— Прикажете начинать или еще немного подождем? — обратился кмисс Брент Роджерс.

— Генерал Макартур сидит у самого моря, — сказала Вера. —Думаю, он не слышал гонг, и потом, он сегодня не в себе.

— Я схожу, сообщу ему, что ленч на столе, — предложилРоджерс.

— Я схожу за ним, — сказал Армстронг, — а вы приступайте кзавтраку.

Выходя из комнаты, он слышал, как Роджерс говорит ЭмилиБрент:

Что прикажете положить — язык или ветчину?