– Он, конечно.

– Ну, значит, его… Пусть прихватит все, и поскорее…Вдруг и обойдется…

– Что случилось?

– А если он – по мою душу? – выдохнулаБригадирша. – Вроде бы и прожито – больше некуда, а все равно страшно,когда так вот, будто гром с ясного неба… – Она крепко ухватила Ольгу заруку, взгляд был совершенно разумным и печальным. – Как я вообще живаосталась, когда его увидела…

– Кого?

– Да этого самого графа, – сказалаБригадирша. – Пана Казимира. Ты, Олечка, можешь сколь угодно думать, чтостаруха выжила из ума, только я тебе говорю твердо и клянусь чем угодно:видывала я уже этого молодца. Пятьдесят с лишним лет назад, при дворе матушкиЕкатерины. Когда еще Речь Посполитая была сама по себе, не раздерганная на тричасти. Нисколечко не изменился, разве что нынче он без парика, поскольку ихтеперь не носят… Та же стать, те же глаза, и походка та же, и даже перстни теже, два приметных, я их помню досконально. Именно что граф Казимир Биллевич,знатный литовский магнат… И леса у него, тут Михаил Дмитриевич, не зная того,угодил в самую точку, не только с лешими, а еще и с ведьмами… У них в Литве ведьмыбыли знатные … а наверняка и сейчас есть, никуда не делись… От них, быть может,и нахватался… Мы тогда были молодые, глупые, в Бога не верили и черта небоялись в соответствии с духом века, и случались такие забавы, что мне сегодняи выговорить жутко… Самой не верится, а ведь все это было – все, что он тогда,хвост передо мной распуская, вытворял… – она дышала тяжко,прерывисто. – Ну да, и о том речь шла, что стареть он не будет до-олго… иесли я захочу, могу тоже… Только я не осмелилась, Олюшка, всякое вытворяла, ана это не осмелилась, как только узнала, через что предстоит пройти… А он,выходит, смог … Переступил. И стоит он теперь такой же молодой и статный, какчуть ли не шестьдесят лет назад, а я лежу трухлявою колодой… Только жалеть тутне о чем – душу, хочется верить, сберегла… Что так смотришь? Не веришь?

– Устинья Павловна, – сказала Ольга как моглаубедительнее. – Вы, мне представляется, совершенно не подумали об оченьпростом объяснении. Самом что ни на есть приземленном, ничего общего не имеющимсо… всякими ужасами. Дети похожи на родителей, а внуки – на дедушек-бабушек. Иэтот молодой человек – не более чем внук вашего графа. Титул передается понаследству, да и в том, что он – тоже Казимир, ничего нет удивительного: повсему миру, во многих фамилиях есть излюбленные имена, особенно еслипринадлежат они предкам известным, чтимым… Вот и здесь мы с таким столкнулись.Фамильное сходство, фамильное имя…

– Мед бы пить твоими устами… Только это не внук, вернотебе говорю. Он самый. Никакой внук не будет так похож, до мельчайшей черточки,да и перстни, весьма непростые, не дались бы ни сыну, ни внуку, уж поверь тымне на слово. Долго рассказывать… и жутко, иначе бы рассказала… Это он, говорютебе, тот Казимир. Не знаю уж, как он меня узнал в нынешнем убогом виде, с техпор не встречались, но что узнал – можно ручаться. Так насмешливо глянул, чтоне нужно никаких слов…

– Показалось вам, Устинья Павловна, – сказалаОльга.

И подумала не без грусти: началось. Крепка была Бригадирша,до последнего момента пребывала в здравом уме и трезвомыслящем соображении, нопришла и ее пора… Жаль, искренне жаль, старушка всегда была к ней добра ирасположена. Грустно-то как…

Старушка смотрела на нее печально и строго.

– Рассердиться бы на тебя, да по справедливости и нельзя– я в твои годы… да и долго потом была такая же, пока гром не грянет, мужик неперекрестится…

Ольга подумала мельком, что Бригадиршу действительно крепко приперло,как выражаются мужики, – будь дела не так плохи, она непременно бы изреклафранцузскую пословицу, русских от нее в жизни слыхивать не доводилось…

– Ладно, ладно, – сказала Бригадирша, откинувшисьна пышные подушки и скорбно поджав губы. – Думай, что тебе угодно: изпоследнего ума выжила старуха, заговариваться стала, чудится ей средь бела днявсякая чушь… Но ты все ж услужи бедной скорбной умом, принеси икону и всепрочее. Руки, чай, не отвалятся, и спина не треснет. Душевно тебя прошу…

– Да, конечно, – сказала Ольга и вышла в коридор.

На нее выжидательно, с немым вопросом уставились все тамнаходившиеся – доктор, добрая дюжина сбежавшейся дворни, лакеи.

Ольга медлила. Говоря по совести, в княжеском имении не былоникого (речь идет о господах, конечно), кто относился бы к вере истово. Поторжественным дням службы, конечно, отстаивали все, это считалось таким жехорошим тоном, как принимать гостей, давать балы и пользоваться веером. Но этими ограничивалось, ни малейшего рвения по обычным дням никто не проявлял, кисповеди ходили раз в сто лет, перед сном не молились, так что отец Алексий немог пожаловаться на тяжкие пастырские труды. Ольга, как и все, не чувствовала вдуше порыва каждодневно и регулярно исполнять все, что предписывалось. Икона унее в комнате, правда, имелась, как у всех, тем и ограничивалось.

Если совсем откровенно, она плохо представляла даже, в какихвыражениях просить у священника требуемое старушкой и как с ним держаться…

– Как себя чувствует больная? – спросил докторГааке.

– Хорошо, можно сказать, – задумчиво произнеслаОльга. – Разве что заговаривается чуточку…

Понятливо покивав, доктор обошел ее и нырнул в дверьстарушкиной спальни. Ольга огляделась. И, высмотрев Ларионовну, игравшую средигорничных Бригадирши роль этакой статс-дамы, вспомнила, что просьбу эту можнобез всякого труда переложить на прислугу – для того люди и существуют, чтобыприходить на помощь в случае любых надобностей…

Двинувшись прямо на зевак – перед ней торопливорасступились, – она взяла старуху за острый локоток, отвела в сторонку ивполголоса распорядилась:

– Ларионовна, беги, не мешкая, к отцу Алексию. Барынятребует икону, лампаду, божественные книги… Незамедлительно. Ты уж справишься,я на тебя полагаюсь…

– Настолько уж плоха… – протянула старуха. –При добром здравии ведь и в голову бы не пришло… Лучше поздно, чем никогда, сколькоя ей говорила…

– Ступай! – притопнула Ольга.

– Барышня!

К ней протискивалась Дуняшка с каким-то странным лицом, толи удивленным, то ли перепуганным. Наклонилась к Ольгиному уху и зашептала:

– Дивные дела, господи… Там к вам мальчонка прибежал,от мельника… Изволите выслушать или прогнать прикажете? Не хватало еще, чтобСильвестр лез со своими делишками в имение…

– Ну, такие вещи не тебе решать, – сказала Ольгарассеянно, глядя, как Ларионовна прытко удаляется по коридору. С выполнениемстранной просьбы Бригадирши, таким образом все в порядке. – Где он?

– Где ж ему быть? Чай, не на парадной лестнице. Узаднего крыльца мнется. Племянник он мельнику, что ли…

– Пойдем посмотрим, – сказала Ольга.