Он вышел на безлюдную улочку, грустно посмотрел наосиротевший джип и, помахивая новенькой сумкой, направился влево, кперекрестку, в сторону центра города, где и располагался автовокзал. Секундупоколебавшись, свернул направо, выбирая более длинный, но и более безопасныйпуть. На главных улицах обычно и полицейских больше, так что лучше двигатьсяпараллельно местному Бродвею, но в некотором отдалении от него...

Он шагал целеустремленной небрежной походочкой,подсмотренной у здешних беззаботных щеголей, развернув плечи, высоко держаголову – как самый обычный гражданин, не имеющий ни малейших поводовпрятаться по углам, опасливо озираться и опускать глаза. Прохожих на улице быломного, в том числе и девушек, таких, что охватывало мимолетное сожаление: ни содной из этих красоток не только не удастся познакомиться поближе, их вообщеникогда больше не увидеть. Самые обыкновенные дома, тем не менее, были все доодного чуточку иными, случайной экзотикой, меж ними запросто росли, как березыили вовсе уж прозаическая лебеда, неизвестные деревья и кустарники, чьихназваний Мазур не знал. Но все равно, он вновь чувствовал себя своим человекомв Латинской Америке – психологический тренинг, гораздо полезнее ощущатьсебя обычным прохожим, чем загнанным беглецом. Даже то, что впереди, еслиразобраться, лежала полнейшая неизвестность, не должно беспокоить, потому что увсякой медали есть две стороны, неизвестность означает еще и новые надежды...

Хотя он не расслаблялся, конечно, был начеку. Проезжая частьслева, а потому сумку он нес на правом плече, прижимая ее локтем. Знал уже, чтоу местного жулья есть вредная привычка охотиться на прохожих с мотоциклов –проносятся в миллиметре от тротуара, пассажир молниеносно сдергивает сумку сплеча раззявы, и догоняй их потом на своих двоих... Бесценная для Мазура и тех,кто его сюда послал, куртка при таком раскладе либо упокоится в мусорном баке,либо будет продана за гроши какому-нибудь обслуживающему бедняков старьевщику.А дома потом жизни не станет. Хуже любого провала: позора не оберешься навсю оставшуюся жизнь, ну как же, тот самый Кирюша Мазур, у которогоюжноамериканские дешевые жиганы средь бела дня сперли драгоценные микросхемы,понятия не имея, что встали однажды поперек дороги спецслужбам великого имогучего Советского Союза... Право слово, лучше уж погибнуть идиотской смертьюхрабрых в бою с батальоном здешней национальной гвардии, в тщетных попыткахпоразить швейцарским перочинным ножом бронетранспортер...

Увы, для мало-мальски приличного боя у него не имелось присебе ничего подходящего, кроме помянутого ножа. Кольт пришлось выкинуть вмусорный ящик за квартал от дома: чересчур уж жутким пижонством было быстранствовать, держа в кармане пушку, из которой убиты до смерти аж трисотрудника местной беспеки, причем один из них – в офицерском звании. Здешняяполиция пребывает отнюдь не в каменном веке, и о баллистической экспертизенекоторое представление имеет. По-хорошему, следовало бы и от документовизбавиться: коварный капитан, черти ему в аду кореша, мог и оставить в надежномместе конвертик с записочкой с фамилией некоего австралийца – мол, ежели невернусь с боевого задания, коммунистом меня, так и быть, считать необязательно, но вот винить в моей безвременной кончине следует австралийскогопаршивца с трудной фамилией, и никого другого. Мог у капитана оказаться ипосвященный сообщник – да те же наблюдавшие издали за чакрой родственники,бьющие сейчас во все колокола. Все возможно. Но избавляться от бумаг, не имеявзамен никаких других – еще рискованнее. Авось обойдется. В любом случае,насильственная смерть капитана Агирре – все же не столь эпохальное событие,чтобы вводить по всей стране чрезвычайное положение, выводить на улицы всеналичные силы армии и полиции и хватать за шиворот каждого второго прохожего,не считая каждого первого. По всем раскладам, здешние спецуры будут действоватьделикатно и осмотрительно, семь раз отмерят, прежде чем отрезать – потому чтовсе следы, как ни крути, ведут к американо. К нортеамерикано, сиречь гринго.Нетрудно будет установить, что капитана и его ореликов угрохали из того жествола, что и команданте с подручными, все шансы за то, что мнимого австралийцатак и будут считать единственным уцелевшим после бойни на чакре цэрэушником,следуя той же логике, что и покойный Агирре. Не исключено, что искать не станутвообще, считая, что все равно опоздали. В самом деле, какой приличныйцэрэушник будет сейчас тащиться пешком на автовокзал с засвеченным паспортом игрошами в кармане? Вот уж вряд ли. Приличный цэрэушник после таких подвиговкинется на надежную явку, в два счета поменяет паспорт на свеженький и покинетстрану, как белый человек с севера – в удобном кресле авиалайнера. Нет, точно,есть шанс, что искать не будут вообще...

Он настолько уже проникся здешними реалиями, что не спешилпереходить улицу на зеленый свет – остановился у кромки тротуара ипредусмотрительно огляделся. Предосторожность вполне разумная: на красный свет,отчаянно рявкнув клаксоном, бесшабашно промчался огромный американскийавтомобиль с местным джигитом за рулем. Вот теперь можно было и переходить, посколькудругих машин в пределах видимости не имеется. Правила движения здесь считаютсяабстрактной, теоретической выдумкой, далекой от реальной жизни – покрайней мере, там, где не маячит постовой полицейский...

Мазур остановился вдруг – форменным образом сделал стойку,как хороший охотничий пес.

Возле тротуара стоял огромный джип, ярко-синий, сверкающийлаком и никелем, с американским номером. Капот был поднят, монструозный моторсотни на три лошадок бесстыдно обнажен, а перед радиатором, с видом унылым и потерянным,трагически поникши, стояло очаровательное создание женского пола, в синихшортиках и легкомысленной белой блузочке. Фигурка у создания была потрясающей,вся из плавных изгибов и упругих выпуклостей, глазищи – лазоревой синевы,волосы – пикантно-рыжие. Одним словом, классическая американская куколка вовсей своей холеной прелести. Ничего удивительного, что поодаль собраласьнемаленькая кучка беззаботных пижонов с местного Бродвея, взиравших на красоткус безнадежным вожделением – а впрочем, помимо ценителей прекрасного, тутторчало немало и зевак попроще. Здешние жители, как дети малые, радовалисьлюбому зрелищу, нарушавшему жаркую, душную скуку...

Ситуация была ясна с первого взгляда. Какими быдостоинствами не обладало рыжее и синеглазое небесное создание, среди нихнаверняка не числились навыки автомеханика – как оно с красивыми женщинами чащевсего и бывает. Судя по всему, пижоны в белых костюмах тоже не моглипохвастаться знакомством с внутренностями такого вот мотора – иначедавным-давно, наперебой, отталкивая друг друга, ринулись бы спасатькрасавицу...

Мазур шагнул вперед, не колеблясь. Справедливости ради стоитуточнить, что в его твердом стремлении броситься на помощь прекраснойнезнакомке не было и тени рыцарской галантности. Все было грубее и циничнее.Ситуация явно попахивала либо деньгами, либо реальной возможностью набиться впопутчики. Любой патруль, тормознув такую вот лапочку, отпустил бы машину черезтри секунды, не заметив никого, кроме рыжей.