– Но ее тут нет, – пискнула я.

– Но она запросто могла позвонить, а в офисене было никого, кто бы мог подойти к этому чертову телефону! – Эмили с трескомзахлопнула дверь приемной. – Наша первейшая обязанность – наша единственнаяобязанность – заботиться об интересах Миранды Пристли. Точка. Если ты не всостоянии осознать это, вспомни о том, что вокруг миллионы девушек, которыеготовы на что угодно ради такой работы, как у тебя. А сейчас проверьавтоответчик. Если она звонила, мы пропали. Ты пропала.

Мне хотелось заползти под стол и умереть. Нукак я могла все так испортить в первую же неделю? Миранды даже не было в офисе,а я уже подвела ее. Я была голодна – ну и что, могла бы и подождать. Людизанимаются серьезным делом, они рассчитывают на меня, а я только все порчу. Япроверила свой автоответчик.

«Привет, Энди, это я, Алекс. Ты где? Такогоеще не было, чтобы ты не отвечала. Я насчет сегодняшнего вечера – мы ведьдоговорились, правда? Сама выбери, куда пойти. Звякни мне по возможности; послечетырех я на кафедре. Целую».

Я почувствовала новые угрызения совести. Послесегодняшней встряски я уже решила, что отложу это свидание. Первая неделя быласовершенно безумной, мы с Алексом почти не виделись, вот и решили, что сегодняпоужинаем где-нибудь вместе, только он и я. Но выйдет не очень весело, если яза столом буду клевать носом. К тому же мне хотелось, чтобы сегодня ночью меняникто не беспокоил. Я хотела побыть одна. Позвоню ему, может, перенесем назавтра.

Эмили уже проверила свой автоответчик. Лицо унее было более-менее спокойным, и я поняла, что Миранда не оставила ей никакихособенно чудовищных угроз. Я помотала головой, чтобы показать, что еще незакончила.

«Привет, Андреа, это Кара (няня детейМиранды). Пару минут назад звонила Миранда, – у меня замерло сердце, – исказала, что пыталась дозвониться до офиса, но никто не брал трубку. Я решила,что у вас что-то случилось, и сказала ей, что только что разговаривала с вамиобеими. Но ты не волнуйся. Она хотела, чтобы ей в „Ритц“ сбросили свежий номер„Женской одежды“, а у меня как раз нашелся экземпляр. Пришло подтверждение, чтоона его получила, так что побереги нервы. Я просто хотела, чтобы ты знала. Вобщем, отдохни за выходные как следует, потом поговорим. Пока».

Обошлось. Эта девушка сущий ангел. Мне труднобыло поверить, что я знаю ее всего неделю – и даже не в лицо, поскольку мыобщались только по телефону, – так я успела ее полюбить. Она была полнойпротивоположностью Эмили; спокойная, очень практичная и абсолютно равнодушнаяко всему, связанному с модой. Она, конечно же, осознавала всю нелепостьпритязаний Миранды, но не позволяла ей выводить себя из равновесия; у нее быларедкая и очень ценная способность относиться с юмором к себе и к окружающим. Вее лице я нашла друга.

– Не-а, она не звонила, – торжествующеулыбаясь, соврала я Эмили, – повезло нам.

– Это тебе повезло на этот раз! – отрезалаона. – Помни, что, хоть мы и работаем вместе, ответственность лежит на мне. Иесли я выйду пообедать – а я имею на это право, – ты останешься здесь. Такоебольше не повторится, ведь так?

Я удержалась от желания сказать ейкакую-нибудь гадость.

– Конечно, – ответила я, – разумеется.

К семи часам вечера мы управились со всемиоставшимися бутылками и отдали их рассыльным. Эмили больше не вспоминала о моемпреступлении. В восемь я наконец-то упала на заднее сиденье такси (это толькосегодня!), в десять, не раздеваясь, распласталась на своей кровати. Я до сихпор ничего не ела, да и не собиралась, потому что сама мысль о необходимостиотправляться на улицу в поисках съестного, рискуя при этом заблудиться (как этобыло четыре последних вечера), была мне невыносима. Я решила поплакаться Лили,позвонила ей по своему новому телефону.

– Привет! А я думала, ты сегодня с Алексом, –сказала она.

– Ну да, мы и собирались, но я умираю отусталости. Поэтому мы с ним решили перенести все на завтра. Ладно, что нового?

– Только одно: я на пределе. Просто нет слов.Ты ни за что не угадаешь, что случилось. Нет, угадаешь, конечно, у меня всегдатак…

– Не тяни, Лили, я вот-вот умру.

– Ладно. Сегодня ко мне на семинар пришелсовершенно потрясающий парень. Все занятие просидел в полном восторге и осталсяменя ждать. Попросил прогуляться с ним, и тут выясняется, что он знаком с моимибрауновскими публикациями.

– Здорово. И чем он занимается?

Лили каждый день знакомилась с разнымипарнями, но никак не могла найти свой идеал.

Она разработала «Шкалу достоинств идеальногомужчины», после того как однажды наши знакомые парни оценивали при нейдостоинства своих подружек по десятибалльной шкале. «Первое – шесть, второе –восемь, третье – Б» – так описал Джейк девушку, ассистента по рекламе, скоторой встречался накануне вечером. Само собой, все вокруг поняли, что имелосьв виду. В первую очередь по десятибалльной шкале оценивалась внешность, вовторую – фигура, в третью – характер, который обозначался буквами алфавита.Оценка парней требовала, конечно, более серьезного подхода, и Лили разработаласвою «Шкалу», включавшую десять достоинств, каждое из которых измерялось особо.Идеальный мужчина должен был обладать пятью «приоритетными» достоинствами:интеллектом, чувством юмора, хорошей фигурой, привлекательной внешностью иработой, которая подпадала бы под широкое определение «нормальной». Посколькувозможность существования в природе подобного идеала была весьма сомнительной,выделялось пять «второстепенных» достоинств. Сюда входило отсутствие шизанутой«бывшей», ненормальных родителей или повернутых на сексе товарищей по комнате;кроме того, учитывалось наличие у парня каких-либо жизненных интересов (несчитая спорта и порнухи). До сих пор у самого идеального из ее парней набралосьлишь девять таких качеств из десяти – но он ее бросил.

– Ну, сначала у него было крепкое семь издесяти. Он натурал, изучал драму в Йеле, рассуждал об израильской политике и ниразу не ляпнул, что «самое простое – шарахнуть по ним ядерной боеголовкой».

– Ясно-понятно. Ну тогда в чем дело? Что нетак? Он что, много говорил о любимой компьютерной игре?

– Хуже, – вздохнула она.

– Слишком худой?

– Хуже.

– Жуткий пошляк?

– Хуже. – В ее голосе звучала полнейшаябезнадежность.

– Да брось ты, что может быть еще хуже?

– Он живет на Лонг-Айленде.