Дуглас медленно опустился на колени; голова у негоподрагивала, а все мысли были о том, что же с ним произошло и куда подеваласьЛисабелл.

Он окинул взглядом опустевший дом. Ему даже захотелосьподняться по ступенькам и проверить, не сам ли он только что вылетел из дверей.

– Том, – зашептал он. – Отведи меня домой. – И только сейчасвспомнил: Том давно смылся.

Развернувшись, Дуглас споткнулся, едва не полетел кубарем вовраг и попытался сообразить, в какой стороне лежит дорога домой.

Спросонья Квотермейн рассмеялся.

Он лежал в постели и гадал, с чего бы это. Что именно емуприснилось – теперь уж было не вспомнить, но что-то поистине восхитительное,пробежавшее улыбкой по лицу и лукаво хохотнувшее под ребрами. Силы небесные!Что ж это такое?

Не зажигая лампы, он набрал номер Блика.

– Тебе известно, который час? – возмутился Блик. – У тебяесть лишь один повод изводить меня ночными звонками – твоя идиотская война. Ноты, кажется, заверял, что с глупостями покончено?!

– Разумеется, разумеется.

– Что «разумеется»? – рявкнул Блик.

– Покончено, – уточнил Квотермейн. – Осталось лишь слегкаподстраховаться. Чтобы, говоря твоими словами, расслабиться и получитьудовольствие. Помнишь, Блик, как мы с тобою давным-давно собрали коллекциюразных диковинок и уродцев, чтобы выставить на городской ярмарке? Скажи-ка,есть ли возможность разыскать эти склянки? Не завалялись ли они где-нибудь начердаке или в подвале?

– Разыскать можно. Только зачем?

– Тогда разыщи. Обмахни от пыли. Вынесем их еще разок насвет божий. Собирай нашу седовласую армию. За дело! Время пошло.

Звяк. Динь.

Над входом в шатер висела дощечка с намалеванным на нейогромным вопросительным знаком. Шатер вырос на берегу озера; внутри разместилсяустроенный на скорую руку ярмарочный павильон. Там сделали дощатый помост,однако ни уродцев, ни диковинных зверушек, ни фокусников, ни публики еще небыло. Каким-то чудом шатер возник за одну ночь, будто сам по себе.

На другом конце города ухмылялся Квотермейн.

Дуглас, придя наутро в школу, обнаружил у себя в партезаписку, причем без подписи. В ней крупными печатными буквами черным по беломубыло написано: РАЗГАДКА ТАЙН ЖИЗНИ.??? У ОЗЕРА. ВХОД ОГРАНИЧЕН. Записка пошлапо рукам, и, как только учеников распустили на обед, мальчишки сломя головупомчались в указанное место. Войдя с друзьями в шатер, Дуглас был горькоразочарован. «Что за дела: ни скелетов, ни динозавров, ни бесноватыхполковников на поле боя», – подумал он. Только темный брезент, невысокий настилда еще… Дуглас вгляделся в темноту. Чарли прищурился. Последними втянули запахстарой древесины и рубероида Уилл, Бо и Том. В павильоне не оказалось дажераспорядителя в цилиндре и с указкой в руке. А было вот что:

Тут и там на лотках поблескивали трехлитровые ишестилитровые стеклянные банки, до краев наполненные густой прозрачнойжидкостью. Каждая банка была закупорена притертой стеклянной крышкой, и каждаякрышка имела свой номер, коряво выведенный красной краской, – от одного додвенадцати. А внутри банок… может, к этим штуковинам и относился огромныйвопросительный знак над входом.

– Фигня какая-то, – проворчал Бо. – Посмотреть не на что.Надули нас. Пока, ребята.

Круто развернувшись, он отбросил край шатра и вышел.

– Постой, – окликнул Дуглас, но Бо уже и след простыл. –Том, Чарли, Уилл, вы-то не уйдете? Кто уйдет, тот много потеряет.

– А что тут делать – на пустые банки пялиться?

– Обождите-ка, – сказал Дуглас. – Банки непустые. Что-то вних плавает. Айда, поглядим поближе.

С опаской двигаясь вдоль настила, они рассматривали банку забанкой. На этих прозрачных емкостях не было ни одной этикетки: стоят себе истоят стеклянные баллоны с чем-то жидким, а к ним подведена мягкая подсветка,пульсирующая в толще жидкости и бросающая отблески на их растерянные,покрасневшие физиономии.

– Чего это такое? – спросил Том.

– Кто его знает? Разберемся.

Глаза шарили по настилу, стреляли в стороны, задерживались,опять задерживались и снова стреляли в стороны, разглядывали, изучали; носырасплющивались о стекло, рты не закрывались.

– Что здесь такое, Дуг? А это? А вон там?

– Понятия не имею. Ну-ка, пропустите!

Дуг вернулся к началу и присел на корточки перед первойбанкой; его глаза оказались вровень с непонятным содержимым.

За сверкающим стеклом плавало нечто бесформенно-серое,похожее на дохлую устрицу-переростка. Изучив этот комок со всех сторон, Дугпробормотал что-то себе под нос, распрямился и двинулся дальше. Мальчишки неотставали.

Во второй банке болталась какая-то прозрачная водоросль;нет, скорее морской конек, вот-вот, крошечный морской конек.

В третьей виднелось кое-что покрупнее – вроде какосвежеванный крольчонок или котенок…

Мальчишеские взгляды переходили с одного экспоната надругой, стреляли в сторону, задерживались, раз за разом возвращались к первойбанке, ко второй, третьей, четвертой.

– Ух ты, а тут что, Дуг?

Номер пять, номер шесть, номер семь.

– Глядите!

По общему мнению, это был очередной зверек: то ли белка, толи мартышка – ага, точно, мартышка, только шкура почему-то прозрачная имордочка непонятная, грустная какая-то.

Восемь, девять, десять, одиннадцать – только цифры, никакихнаименований. Ни намека на то, что же такое плавало в банках и почему от одноговзгляда на эти диковины кровь стыла в жилах. Дойдя до конца этого ряда, возлеуказателя «Выход», все сгрудились у последней банки, наклонились и вытаращилиглаза.

– Не может быть!

– Откуда что взялось?

– Так и есть, – выдохнул Дуглас. – Младенец!

– Какой еще младенец?

– Мертвый, как видишь.

– Это ясно… только как он туда…

Все взгляды устремились к началу – одиннадцать, десять,девять, восемь, семь, шесть, пять, потом четыре и три, потом два и наконецномер один – все та же бледная завитушка, похожая на устрицу.

– Если это ребенок…