Другого не будет.

– Не ты ли был…

Где?

– Не ты ли был в том шатре?

Это как?

– Внутри. В стеклянных банках. Ты или не ты?

В некотором роде я.

– Что значит «в некотором роде»?

То и значит.

– Не понимаю.

Поймешь, когда мы с тобой познакомимся поближе.

– Звать-то тебя как?

Как назовешь. Имен – множество. Каждый мальчишка называетпо-своему. Каждый мужчина за свою жизнь произносит это имя десять тысяч раз.

– Но я не…

Не понимаешь? Лежи себе спокойно. У тебя теперь два сердца.Послушай пульс. Одно бьется у тебя в груди. А второе – ниже. Чувствуешь?

– Чувствую.

Ты и вправду чувствуешь два сердца?

– Да. Честное слово!

Тогда спи.

– А ты никуда не денешься, когда я проснусь?

Буду тебя поджидать. Проснусь первым. Спокойной ночи,дружище.

– Честно? Мы теперь друзья?

Каких у тебя прежде не бывало. Друзья на всю жизнь.

По полу затопотали заячьи лапы. Кто-то натолкнулся накровать, кто-то нырнул под одеяло.

– Том, ты?

– Ага, – ответил голос из-под одеяла. – Можно, я рядышкомпосплю? Ну пожалуйста!

– Ты чего, Том?

– Сам не знаю. На меня страх напал: вдруг ты наутроисчезнешь или помрешь, а еще хуже – и то и другое разом.

– Я помирать не собираюсь, Том.

– Когда-нибудь все равно придется.

– Ну, знаешь…

– Так можно мне остаться?

– Ладно уж.

– Возьми меня за руку, Дуг. Да сожми покрепче.

– Зачем?

– Сам подумай: Земля крутится со скоростью двадцать пятьтысяч миль в час или около того, верно? Перед сном обязательно нужно зачто-нибудь уцепиться, а то сбросит тебя – и поминай как звали.

– Давай руку. Вот так. Теперь не страшно?

– Не-а. Теперь и поспать можно. А то я за тебя испугался.

Короткое молчание, вдох-выдох.

– Том?

– Ну?

– Как видишь, я тебя не кинул.

– Слава богу, Дуг, ох, слава богу.

В саду поднялся ветер; он раскачал ветки, отряхнул листья,все до единого, и погнал их по траве.

– Лето кончилось, Том.

Том прислушался.

– Прошло лето. Осень на дворе.

– Хэллоуин.

– Ого! Надо что-нибудь придумать.

– Я уже придумываю.

Они подумали вместе и вместе заснули.

Городские часы пробили четыре раза.

А бабушка села в постели, не зажигая света, и назвала поимени то самое время года, что намедни кончилось, миновало, кануло в прошлое.

Ход работы над моими романами можно описать при помощитакого сравнения: иду на кухню, задумав поджарить яичницу, но почему-топринимаюсь готовить праздничный обед. Начинаю с самого простого, но тут жевозникают словесные ассоциации, которые ведут дальше, и в конце концов мноюовладевает неутолимое желание узнать, какие неожиданности произойдут заследующим поворотом, в ближайший час, на другой день, через неделю.

Замысел романа «Лето, прощай» возник у меня лет пятьдесятпять тому назад, когда я был еще совсем зелен и не обладал должнойначитанностью, чтобы создать хоть сколько-нибудь значимое произведение.Материал копился годами, но потом в одночасье захватил меня с головой и потомуже не переставал удивлять; тогда-то я и сел за машинку, чтобы писать рассказыи повести, которые впоследствии составили единое целое.

Основным местом действия в романе служит овраг; этот образпроходит сквозь всю мою жизнь. Наш дом стоял на маленькой улочке в Вокегане,штат Иллинойс; к востоку от дома был овраг, который тянулся на несколько миль ксеверу и югу, а потом описывал петлю, сворачивая к западу. Получалось, что яобитал на острове, откуда мог в любой момент нырнуть в овраг, навстречу разнымприключениям.

Там можно было вообразить себя хоть в Африке, хоть на Марсе.Мало этого, через овраг я каждый день бегал в школу, а зимней порой здесь жегонял на лыжах и катался на санках, поэтому овраг занимал главное место в моейжизни; вполне естественно, что впоследствии он стал центром этого романа, покромкам расположились все мои друзья, а рядом с ними еще и старики –удивительные живые хронометры.

Меня всегда тянуло к старым людям. Они входили в мою жизнь ишли дальше, а я увязывался за ними, засыпал вопросами и набирался ума, какявствует из этого романа, в котором главными героями выступают дети и старики,своеобразные Машины Времени.

Зачастую самые прочные дружеские отношения складывались уменя с людьми за восемьдесят, а то и за девяносто; при каждом удобном случае ядонимал их расспросами про все на свете, а сам молча слушал и мотал на ус.

В некотором смысле «Лето, прощай» – это роман о том, какмного можно узнать от стариков, если набраться смелости задать им кое-какиевопросы, а затем, не перебивая, выслушать, что они скажут. Вопросы, которыеставит Дуг, и ответы, которые дает мистер Квотермейн, служат организующимстержнем в отдельных главах и в развязке романа.

К чему я веду речь: ход событий определяется не мною. Вместотого чтобы управлять своими персонажами, я предоставляю им жить собственнойжизнью и без помех выражать свое мнение. А сам только слушаю и записываю.

По сути дела, «Лето, прощай» служит продолжением романа«Вино из одуванчиков», увидевшего свет полвека назад. Я тогда принес рукопись виздательство и услышал: «Ну нет, такой объем не пойдет! Давайте-ка выпустимпервые девяносто тысяч слов отдельным изданием, а что останется, отложим долучших времен – пусть созреет для публикации». Весьма сырой вариант полноготекста первоначально назывался у меня «Памятные синие холмы». Исходнымзаглавием той части, которая впоследствии превратилась в «Вино из одуванчиков»,было «Летнее утро, летний вечер». Зато для этой, отвергнутой издателями книгиназвание возникло сразу: «Лето, прощай».