Я упреждал ведьмака, что это всего лишь видимость, чтокоролевская милость может обернуться своей тыльной стороной. Ведьмак слушать непожелал. А кто оказался прав, скоро стало ясно всем. Как только разошласьвесть, что с востока, от перевала Кламат, идет на Ангрен мощная нильфгаардскаякарательная экспедиция, войско Лирии не мешкая завернуло на север, к горамМахакама. Геральту, как нетрудно догадаться, такой финт вовсе не улыбался – онспешил к друидам, а не в Махакам! Наивный, словно ребенок, он помчался ккоролеве Мэве, намереваясь получить увольнение из армии и королевскоеблагословение его личных интересов. И в тот же момент окончились королевскаялюбовь и благожелательность, а уважение и восхищение героем Битвы за Мостразвеялись как дым. Рыцарю Геральту Ривскому холодно и твердо напомнили об егорыцарских обязанностях перед королевой. Все еще слабую Мильву, вампира Региса инижеподписавшегося велено было незамедлительно включить в колонну тащившихся заармией беженцев и штатских. Кагыр аэп Кеаллах, рослый юноша, который ну никакуж на штатского не смахивал, был препоясан бело-голубым шарфом и включен в такназываемую вольную команду, то есть подразделение кавалерии, составленное изхулиганов и бродяг, подбираемых на дорогах лирийским корпусом. Таким образом,нас разделили и походило на то, что наша экспедиция зачахла – прошу простить завульгаризм – окончательно и бесповоротно.

Однако, как ты догадываешься, дорогой читатель, это вовсе небыл конец, более того, это не было даже начало! Мильва, узнавшая о развитиисобытий, тот же час назвалась здоровой и дееспособной и первой призвала кбегству. Кагыр сунул в кусты шарф с королевскими цветами и сбежал из вольнойкоманды на волю, а Геральт выскользнул из роскошных шатров первосортногорыцарства.

Не стану разбрасываться по мелочам, а врожденная скромностьне позволяет мне чрезмерно выпячивать свои собственные – немалые – заслуги вописываемом мероприятии. Отмечу лишь факт: в ночь с пятого на шестое сентябрянаша команда втихую покинула корпус королевы Мэвы. Прежде чем распрощаться слирийским войском, мы не преминули обильно экипироваться, не спрашивая,разумеется, на то согласия квартирмейстерской службы. Слово «грабеж», кое употребилаМильва, я воспринимаю как чересчур крепкое. Ведь в принципе нам полагалоськакое-никакое вознаграждение за участие в достопамятной Битве за Мост. А еслине вознаграждение, то хотя бы компенсация и восполнение понесенных убытков!Умалчивая о трагическом происшествии с Мильвой, синяках и ранах Геральта иКагыра, нельзя не сказать, что в бою нам прикончили или покалечили всехлошадей, кроме моего верного Пегаса и норовистой кобылы ведьмака Плотвы.Поэтому в порядке рекомпенсации мы прихватили трех полнокровных кавалерийскихверховых коней и одну запасную лошадку. Взяли также лишь столько снаряжения,сколько сумели ухватить – справедливости ради скажу, что половину взятого намвпоследствии пришлось выкинуть за ненадобностью. Как выразилась Мильва, «так завсегдабывает, когда хапаешь втемную». Наиболее полезная часть краденого пришлась навампира Региса, который в темноте видит лучше, чем днем. Дополнительно Регисснизил боеспособность лирийской армии, прихватив мышиного цвета упитанногомула, которого вывел из ограды так ловко, что ни одно животное даже не фыркнулои не топнуло. Байки о животных, чувствующих вампиров и реагирующих на их запахпаническим страхом, явно следует отнести к области народного творчества, развечто речь идет о некоторых животных и некоторых вампирах. Добавлю, что тотмышастый мул держится при нас до сих пор. После того как мы потеряли запаснуюлошадку, которая где-то заплутала позже в лесах Заречья, перепуганная волками,мул несет наш багаж, вернее, то, что от него осталось. Зовут мула Драакуль,имечко это дал ему Регис сразу после изъятия, да так оно и осталось. Регисаявно забавляет это имя, несомненно, имеющее какое-то шутливое звучание вкультуре и речи вампиров, нам же он этого разъяснить не пожелал, утверждая, что«сие есть непереводимая игра слов».

Таким-то вот образом компания наша снова вышла на тракт, ауже и без того достаточно длинный перечень лиц, которые нас не любили, стал ещедлиннее. Геральт Ривский, рыцарь без страха и упрека, покинул ряды рыцарстваеще до того, как посвящение было подтверждено патентом, а придворный герольдпридумал ему герб. Кагыр же аэп Кеаллах в долголетнем конфликте Нильфгаарда снордлингами ухитрился уже драться в рядах обеих армий и из обеих дезертировать,заочно заработав и там и тут смертный приговор. Да и остальные были в отнюдь нелучшей ситуации – в конце концов веревка есть вервие простое, и не столь ужвелика разница, за что тебя вздернут: за ущерб, нанесенный рыцарской чести,дезертирство или поименование армейского мула Драакулем.

Пусть же тебя не удивляет, любезный читатель, что мыпредпринимали воистину титанические усилия, дабы максимально увеличить разрывмежду нами и корпусом королевы Мэвы. Что было сил в конях, гнали на юг, кЯруге, намереваясь переправиться на левый берег. И вовсе не только для того,чтобы отгородиться рекой от королевы и ее партизан, а потому, что безлюдьяЗаречья были не столь опасны, как охваченный войной Ангрен, – к друидам вКаэд Дху гораздо разумнее было двигаться левым, а не правым берегом. Парадоксально,поскольку левый берег Яруги – это уже территория вражеской НильфгаардскойИмперии. «Породил» эту левобережную концепцию ведьмак Геральт, у которого послевыхода из братства посвященных в рыцари самоуверенных нахалов в значительнойстепени восстановились разум, способность логически мыслить и свойственная емупредусмотрительность. Будущее показало, что план ведьмака был чреватпоследствиями и повлиял на результат всей экспедиции. Но об этом позже.

У Яруги, когда мы туда добрались, полно было нильфгаардцев,переправлявшихся по отстроенному мосту в Красной Биндюге, чтобы продолжатьнаступление на Ангрен, а скорее всего и дальше, на Темерию, Махакам, и одномубогу известно, куда еще нацелился нильфгаардский генеральный штаб. Нечего былои думать форсировать реку с ходу, следовало затаиться и ждать, пока не перейдутвойска. Битых двое суток мы просидели в приречных лозах, подпитывая ревматизм иоткармливая москитов. Ко всему прочему погода вскоре испортилась, моросило,сквозило и от холода зуб на зуб попадал только по чистой случайности. Такогохолодного сентября я не припомню в числе многочисленных оставшихся в моейпамяти сентябрей. Именно тогда-то, любезный читатель, обнаружив средипозаимствованных из лирийских обозов вещей клочок бумаги и обломок карандаша, яи начал, чтобы убить время и забыть о невзгодах, вспоминать и увековечиватьнекоторые из наших приключений.