— На левой оконечности пляжа, у причала напротивАлле-де-Пальмьер, ровно без пяти час будет ждать катер. Тебя отвезут на встречук мистеру Джибсону. Видео мы отошлем сейчас, но он желает лично познакомиться стеми, кто, может быть, будет работать с ним.

На лице Габриэлы вспыхивает улыбка.

— Я сказала: «Может быть, будет…» Это еще неокончательно.

Но улыбка не гаснет. Джибсон!

Инспектор Савуа и судебный медик склоняются надраспростертым на столе, обитом нержавеющей сталью, телом красивой девушки летдвадцати.

Девушка обнажена.

— Вы уверены?

Патологоанатом стягивает резиновые перчатки, швыряет их втаз — тоже из нержавеющей стали — и откручивает кран умывальника.

— Абсолютно уверен. Никаких следов наркотиков.

— Но что же тогда могло случиться? Инфаркт? В стольюном возрасте?…

Слышен только звук льющейся воды.

«Как стереотипно все они мыслят — передозировка наркотиками,сердечный приступ, летальный исход…»

Он дольше, чем это необходимо, моет руки, потом протираетспиртом. Поворачивается к полицейскому, просит его тщательно осмотреть телопокойной:

— Не стесняйтесь и постарайтесь ничего не упустить извиду: внимание к мелочам — неотъемлемая часть вашей профессии.

Савуа изучает труп. Хочет поднять руку девушки, но экспертостанавливает его:

— Нет, не прикасайтесь.

Глаза инспектора скользят по телу девушки. Он ужерасполагает кое-какими сведениями о ней: Оливия Мартине, португалка, имеетсялюбовник, лицо без определенных занятий, завсегдатай вечеринок; сейчас его ужедопрашивают. Судья дал санкцию на обыск в его квартире, и там обнаружилинесколько ампул с тетрагидроканнабинолом, основным галлюциногенным элементоммарихуаны — это вещество, которое не так давно удалось синтезировать: не даетзапаха, а эффект от его приема гораздо сильнее, чем при поглощении дыма. Ещебыли найдены шесть упаковок — по одному грамму кокаина в каждой. Простыня соследами крови отправлена на экспертизу. Скорее всего, дружок убитой был мелкимнаркодилером. Был на заметке в полиции, раз или два сидел в тюрьме, но тяги кфизическому насилию за ним не наблюдалось.

Оливия и после смерти очень хороша собой. Длинные пушистыересницы, детское личико, девичья грудь…

«Не отвлекайся. Ты же профессионал…»

— Ничего такого не вижу.

Савуа слегка раздражает сквозящее в улыбке экспертавысокомерие. Тот показывает на маленькое, почти незаметное лиловатое пятнышкомежду левым плечом и шеей. А вот и другое — на правом боку, меж ребер.

— Применяя специальные термины, я сказал бы, чтонаблюдается обструкция яремной вены и сонной артерии с одновременным и равнымпо силе воздействием на определенный нервный узел, причем произведенным с такойточностью, что это привело к полному параличу верхней части тела…

Савуа ничего не отвечает. Судебный медик понимает, чтосейчас не стоит пускать пыль в глаза, щеголяя профессиональной терминологией.Ему, как всегда, становится жаль себя: каждый день иметь дело со смертью, житьв окружении трупов, общаться с неулыбчивыми полицейскими… Недаром детипредпочитают не распространяться о том, где работает их отец, да и в гостях емуприходится помалкивать, потому что люди ненавидят «мрачные разговоры». Уже не впервый раз он спрашивает себя, не ошибся ли в свое время с выбором профессии.

— Проще говоря, ее задушили.

Савуа по-прежнему молчит, напряженно пытаясь представитьсебе, как можно задушить человека средь бела дня на набережной Круазетт.Родители рассказали, что утром девушка вышла из дому с товаром на продажу —незаконную, ибо эти уличные торговцы налогов не платили и не имели праваработать.

«Впрочем, это к делу не относится».

— Вместе с тем, — продолжает медик, — естькое-какие странности. Будь это обычное удушение, остались бы следы на обоихплечах, свидетельствующие, что злоумышленник душил, а жертва сопротивлялась. Тоесть была борьба. А в нашем случае он одной рукой — а вернее сказать, пальцем —перекрыл приток крови к мозгу, а другой — парализовал жертву. Такие действиятребуют изощренной техники и превосходного знания анатомии.

— А может быть, ее убили где-нибудь в другом месте, апотом перетащили туда, где прохожие обнаружили?

— И в этом случае обязательно остались бы следы. Япервым делом начал искать синяки на лодыжках и запястьях. И ничего не нашел.Стало быть, ее не тащили. И потом… не хотелось бы вдаваться в техническиедетали такого рода… но есть и другие признаки насильственной смерти… например,непроизвольное мочеиспускание…

— Ну, так и что же это все значит?

— Что Оливия погибла именно там, где ее позднееобнаружили. Что убийство совершено одним человеком. И она этого человека знала,потому что не пыталась бежать — по крайней мере, никто из прохожих этого невидел. Что он сидел слева от нее. Что он в совершенстве владеет специальнымиприемами боевых искусств.

Савуа, кивком поблагодарив, стремительно идет к выходу. Подороге звонит в участок, где допрашивают сожителя Оливии.

— Про наркотики забудьте, — говорит он. — Увас в руках — убийца. Постарайтесь вытянуть из него все, что он знает о боевыхискусствах. Я еду. Скоро буду у вас.

— Нет, — отвечают ему. — Приезжайте вгоспиталь. Кажется, у нас еще одна проблема.

Чайка пролетала над пляжем и вдруг заметила внизу мышь.Приземлилась на песок и спросила:

— Где же твои крылья?

Каждая тварь земная говорит на своем языке, и мышь не поняласлов чайки. Однако заметила, что у этого существа по бокам туловища расположеныдве странные штуковины.

«Должно быть, страдает какой-нибудь болезнью», —подумала она.

А чайка, увидев, что мышь рассматривает ее крылья, сказаласебе так:

«Бедняжка. Должно быть, на нее напали какие-то чудища,сделав ее безгласной и бескрылой».

И исполнившись жалости, подцепила мышь клювом и взмылавместе с нею в поднебесье. «По крайней мере, уймется ее тоска породине», — думала птица, чертя круги над морем. А потом бережно иосторожно опустила мышь на песок.

И в течение нескольких месяцев не было на свете существанесчастней, чем эта мышь: ведь она познала небесный простор, увидела бескрайнийи прекрасный мир.