Но прошло время — и она вновь привыкла к мышьему своемуположению и стала думать, что мучившееся чудо ей, должно быть, привиделось восне.

Эту историю он слышал в детстве. Но сейчас он и сам — вподнебесье, откуда можно видеть бирюзово-синее море, белоснежные яхты,маленьких, как муравьи, людей, натянутые на пляже тенты, холмы, а слева — линиюгоризонта, за которой простирается Африка со всеми своими проблемами.

Земля приближается стремительно. «Надо при каждом удобномслучае глядеть на людей с высоты, — думает он. — Только так можнооценить их истинные размеры».

А Ева то ли томилась, то ли была раздражена чем-то. Хамидникогда не мог бы сказать, что происходит в голове у этой женщины, хотя онибыли вместе уже больше двух лет. Как ни тошно им в Каннах, уехать раньше сроканевозможно: Ева уже должна была привыкнуть к тому, что жизнь ее нынешнего мужамало чем отличается от жизни предыдущего — ужины, от участия в которых нельзяуклониться, вечера, которые надо организовывать, постоянная смена стран,континентов, языков…

«Интересно, она и раньше вела себя так… или разлюбила меня?»

Запретные мысли. Гони их от себя, думай, пожалуйста, одругом.

Из-за шума двигателей беседовать можно было только попереговорному устройству. Однако Ева не вынула наушники со встроенныммикрофоном из специального гнезда сбоку от своего кресла, и даже если бы онсейчас попросил ее надеть их, чтобы в тысячный раз сказать ей, что нет в егожизни никого важнее и дороже ее, что он сделает все возможное, чтобы эта неделяна ее первом фестивале прошла как можно лучше, все равно это было бы невозможно— система устроена так, что пилот слышит разговоры пассажиров, а Ева терпеть неможет публичные излияния и нежности.

Стеклянная каплевидная капсула совсем скоро опустится напирс. Уже можно различить внизу огромный белый «Мауbасh», самое дорогое исовершенное творение концерна «Mercedes-Benz». Еще несколько минут — и ониокажутся в его роскошном салоне, где звучит расслабляющая музыка, а если нажатькнопку, открываются створки выдвижного бара с ледяным шампанским и лучшей вмире минеральной водой.

Он посмотрел на свои платиновые часы — точную,сертифицированную копию одной из самых первых моделей, произведенных намаленькой фабрике в городе Шаффхаузен. В отличие от женщин, которые имеют правотратить целые состояния на бриллианты, единственная драгоценность, которуюможет позволить себе мужчина с хорошим вкусом, — это часы, оценить жеистинное значение тех, что поблескивают у него на запястье и редко фигурируют врекламе глянцевых журналов, под силу только знатокам.

Это, между прочим, и есть подлинная изысканность: знать, чтообладаешь чем-то таким, о чем другие не только не мечтают, но даже не имеютпонятия.

Скоро два, а до открытия нью-йоркской биржи ему нужно успетьпоговорить с дилером. Он позвонит — всего один раз — и даст инструкции насегодня. Зарабатывать деньги в «казино», как называл он инвестиционныефонды, — не самое любимое его занятие, однако следует делать вид, что онвнимательно следит за каждым шагом своих управляющих и брокеров. Они подзащитой и под наблюдением шейха, но все равно нужно показывать, что и он вкурсе всего происходящего.

Но он не даст ни одного конкретного указания насчет того,какие акции покупать, какие — продавать. Ибо его энергия направлена на иное:сегодня по крайней мере две актрисы — знаменитая и пока безвестная — появятсяна красном ковре в его туалетах. Да, разумеется, он может все поручить своимпомощникам, и они справятся, но ему доставляет удовольствие во все вникатьлично, хотя бы для того, чтобы постоянно напоминать себе самому, что нет ничегонезначащего и маловажного и что даже на миг нельзя терять контакт с тойосновой, на которой вознеслась его империя. А помимо этого, он собираетсяздесь, во Франции, проводить с Евой как можно больше времени, знакомить ее синтересными людьми, гулять по пляжу, обедать вдвоем в никому не известномресторанчике, в соседнем городке, шагать, взяв ее за руку, по виноградникам —вот они виднеются сейчас на горизонте.

Хотя в его весьма пространном донжуанском списке значилосьнемало женщин, желанных для всех, до встречи с Евой он считал, что не можетиспытывать страсти к чему-либо, кроме своего дела. Эта встреча сделала егодругим человеком: уже два года он с нею, а его любовь только крепнет и растет.

И ничего подобного он прежде не испытывал.

Он, Хамид Хусейн, один из самых прославленных модельеровсовременности, «светлая сторона» — только не Луны, а гигантской международнойкорпорации, специализирующейся на роскоши и гламуре. Он, боровшийся противвсего и всех, преодолел предрассудки, с которыми неизбежно сталкиваетсяуроженец Ближнего Востока и мусульманин, сумел использовать многовековуюмудрость своего племени для того, чтобы выжить, выучиться, победить и занятьместо на вершине. Нет, вопреки расхожему мнению, он происходит не из богатойсемьи и не имеет никакого отношения к нефти. Его отец торговал тканями и в одинпрекрасный день попал в милость к некоему шейху всего лишь потому, что простоотказался выполнить его повеление.

И теперь, оказываясь перед трудным выбором, он неизменновспоминает этот урок, полученный еще в отрочестве, — иногда следуетсказать «нет», даже если это очень рискованно. И в абсолютном большинствеслучаев он принимал верное решение. А если все же и приходилось изредкасовершать промахи, последствия оказывались не столь серьезны, как ожидалось.

Да, отец… Он так и не увидел, каких высот достиг его сын…Отец, у которого хватило мужества, когда шейх начал скупать земли, чтобывозвести в пустыне современнейший город — истинное чудо цивилизации, ответитьего посланцам:

«Нет, не продам. Мой род живет здесь уже много веков. Здесьпохоронены мои предки. Здесь мы учились выживать, противостояли захватчикам ипесчаным бурям. Место, которое Всевышний вверил нашему попечению, непродается».

Хамид Хусейн вспоминает, как это было.

Посланцы набавляли. Отец отказывался наотрез. Ничего недобившись деньгами, они, разъярясь от неудачи, решили пойти на все, чтобыизгнать упрямца. Шейх терял терпение: он торопился начать осуществление своегограндиозного проекта, ибо нефть с каждым годом росла в цене, и деньги надо былоуспеть вложить в строительство, прежде чем природные богатства истощатся иисчезнет возможность создать инфраструктуру, привлекательную для иностранныхинвестиций.

Но какие бы деньги ни предлагали старому Хусейну, онпродолжал отказываться. И тогда шейх понял, что пора поговорить с ним самому.

— Я могу дать тебе все, что ты пожелаешь, — сказалон торговцу.

— Что ж, дай образование моему сыну. Ему ужешестнадцать лет, а здесь, в захолустье, для него нет пути.

— Согласен. Но за это ты продашь мне свой дом.