Эдик помолчал, нервно потирая пальцы об ладонь. Из рассказаматери следовало, что к хозяину площади, которую он собирался продать госпожеГольц, неожиданно заявились незнакомые люди и вежливо «уговорили» его продатьсобственность не ей, а им. Собственник был давним знакомым семейства Гольц иполагал, что оказывает большую услугу, предлагая Евгении Генриховне почтисемейную сделку. То, что информация вышла за пределы семьи, привело его в такуюярость, что он отказался сообщать Евгении Генриховне подробности встречи сновыми покупателями и принимать от нее извинения. Она смогла от него добитьсятолько одного – чтобы он назвал имя нового владельца. Степан Затрава.

– Не понимаю, почему они не используют подставныхвладельцев. – Эдик оставил в покое ладони и принялся тереть подлокотникикресла, в котором сидел.

– Специально, – отозвалась мать. –Специально, Эдик, чтобы у меня не оставалось никаких сомнений. Они собираютсядавить на меня, пока я не уступлю во всем.

– А ты не думаешь, что Варганов сам случайно кому-топроговорился? И утечка информации не имеет к нам никакого отношения.

– Не думаю. И ты не думаешь. И оставь, пожалуйста,кресло в покое.

Эдик замер в кресле, зажав ладони между колен. Мелькомвзглянув на него, Евгения Генриховна подумала, насколько от Элины было быбольше пользы.

– Проблема имеет две стороны, – неожиданнопроизнес сын, глядя в пустоту перед собой. – Первая – как решить вопрос сЗатравой и его экспансией. Я не сомневаюсь, что если ты наконец решишьприбегнуть к помощи… ты сама знаешь, о ком я… В общем, проблема вполне решаема.Вторая сторона – шпион в доме. Ты абсолютно уверена, что он в доме, а не вофисе?

Евгения Генриховна кивнула.

– Тогда все гораздо хуже, – так же невыразительнопродолжил Эдик. – Как ты собираешься его искать?

– Это не я буду решать, а безопасники, – пожалаплечами Евгения Генриховна. – В любом случае будет прослушиваться дом, ядумаю.

– Но ты сама кого-нибудь подозреваешь?

Эдик первый раз за все время разговора взглянул на матьпрямо. Несколько секунд Евгения Генриховна молча смотрела на него, потомотвернулась и опять подошла к окну.

– Лично я первым делом грешил бы на твоего МальчикаЖору, – сказал сын.

– Почему на него?

– Потому что он мне не нравится. Еще мне не нравитсятвоя Илона, но она не была на ужине.

– Она была в доме и могла подслушать. И ты забываешь,что Мальчик Жора тоже не был на ужине.

– Но у него есть доступ ко всем твоим документам, мама!И, по-моему, все, что ты говоришь нам, ты сообщаешь и ему. Разве не так?

Евгения Генриховна, не отвечая, сняла с плеч палантин ипротянула его Эдику.

– Положи в холле, будь любезен. И не говори никому онашем разговоре.

Эдик укоризненно взглянул на мать и покачал головой.

– Могла бы и не предупреждать.

Когда дверь за ним закрылась, Евгения Генриховна произнесла,обращаясь к оконному стеклу:

– Кто тебя знает, дорогой?

Переодев Тимофея, Наташа оставила сына в комнате, а самапошла на кухню. Эдик их не встретил, и вообще дом производил сейчас какое-тостранное впечатление. Было пусто и тихо, словно все попрятались по своимкомнатам, но в любой момент могли выйти. Не сидел в гостиной, раскинувшисьпо-барски и оттягивая щеки в разные стороны, Игорь Сергеевич; не слышно былоМальчика Жоры, не ходил по двору старик Сергей Кириллович. О том, что в домекто-то есть, говорили только доносящиеся из кухни запахи жаренной с какими-топриправами рыбы. Наташа еще в своей комнате набрала номер мужа, но телефон уЭдика был отключен. Заходить в комнату свекрови ей не хотелось, к тому жеЕвгения Генриховна собиралась сегодня вернуться поздно. Поэтому Наташа решилапоздороваться с Ольгой Степановной, а заодно и выяснить у нее, где же вседомочадцы.

Она спустилась по лестнице и прошла через холл, мелькомоглядев себя в зеркалах и отметив, что хорошо выглядит. Нежный джемперзолотистого цвета, подаренный Эдиком, выгодно подчеркивал темные глаза иволосы, а фигурка в нем казалась миниатюрной. Джинсы, испачканные на дороге,Наташа сменила на тонкие бежевые брючки, и теперь даже Алла Дмитриевна не моглабы сказать, что она выглядит плебейски.

Только она о ней подумала, как тут же услышала голос АллыДмитриевны и остановилась в коридоре около окна, плотно занавешенного тяжелойзеленой гардиной. Общаться с госпожой Бобровой, несмотря на джемпер и брючки,не было желания. Но голос звучал как-то странно, и Наташа подошла поближе,прислушиваясь. Коридор заворачивал направо, и, дойдя до угла, Наташаостановилась. Она не собиралась подслушивать, но было что-то непривычное в том,как говорила Алла Дмитриевна, и захотелось разобраться, что же именно.

– Пошла отсюда вон! – раздался почти у двери встоловую отчетливый голос Ольги Степановны – негромкий, но очень рассерженный.

Наташа оторопела.

– Что-то вы раскомандовались, Ольга Степановна, –издевательски произнесла Алла Дмитриевна откуда-то из глубины столовой. –Забыли свое место, как я посмотрю. Хотите, напомню?

– Я тебе сказала, бесстыдная твоя душа: уйди с глазмоих, чтобы я тебя не видела больше!

– Посмотрим еще, кто откуда уйдет! Понятно вам?

Неожиданно Наташа осознала, что слышит вовсе не АллуДмитриевну. Говорила Илона.

– Я вам, Ольга Степановна, так скажу: уходили бы высами. А не то… Да вы сами знаете, что будет. Не позорьтесь.

Послышались шаги, и Наташа поняла: уборщица идет к выходу.Быстро метнувшись назад, Наташа шмыгнула за темно-зеленую гардину и застыла,прижимаясь спиной к подоконнику. Шорох каблуков по ковру – и в коридоре сталотихо. Наташа подождала еще минуту, потом осторожно высунула голову. Никого.

Подумав, она опять пошла к столовой, собираясь выяснить уОльги Степановны, что вдруг так разошлась наглая девчонка. Но ее опятьостановили звуки – на сей раз другие. Не нужно было обладать прекрасным слухом,чтобы понять, что происходит, – в трех шагах от нее, не сдвинувшись с тогоместа, с которого пять минут назад она отчитывала зарвавшуюся Илону, безутешноплакала Ольга Степановна.

Наташа постояла пару секунд, повернулась и бесшумно пошлапрочь от столовой.

Быстро поднявшись наверх и убедившись, что Тимоша спокойноскладывает паззлы на ковре, Наташа чмокнула его в беленькую макушку и еще разнабрала номер Эдика. Странно, телефон был по-прежнему отключен. Но, в концеконцов, куда же все подевались?

– Тима, ты поиграй тут, а я схожу вниз и поищу дядюЭдика.

– А зачем ты его поищешь? Он потерялся? – Тимофейзадумчиво вертел яркий кусочек картона, прилаживая его то так, то эдак.