Вот, значит, чего я испугалась, а не только того, чтопропадет мой отпуск и деньги я потрачу, конечно, на всякую ерунду, посколькуклассно умею это делать, и срок визы кончится, и женихи мои устанут меня ждать,а Лерка обидится, что я махнула рукой на все ее усилия, и больше не станет мнепомогать…

Видимо, этот страх перед новой встречей с убийцей был таксилен, что под его влиянием я действовала практически в полубеспамятстве, насущем автопилоте да еще на инстинкте самосохранения. Я вышла с деловитым видомиз больницы – меня никто не задержал, наверное, потому, что я была в халате. Нумало ли куда может идти доктор? – И теперь стою в кустах, от которых рукойподать до проходных дворов, которыми я через две минуты доберусь до маршрутки.Полчаса ехать до дому. Полчаса на сборы. Полчаса добираться до вокзала. Час наэлектричке до Нижнего. Час до аэропорта. Я еще могу впритык, в последнююминуту, успеть на самолет и улететь сегодня же в Париж!

В Париж, в Париж, в Париж…

Что будет потом, когда я вернусь? О господи, я не станудумать об этом сейчас. Я подумаю об этом завтра… В конце концов, я, может быть,вообще не вернусь!

Автопилот и инстинкт самосохранения продолжают руководитьмною – до самого аэропорта, в двери которого я врываюсь с совершенно безумнымвидом без пяти минут двенадцать, волоча за собой чемодан и сумку, кое-какнабитые, кое-как застегнутые. Вваливаюсь за стеклянную перегородку, гденаходится офис Люфтганзы, и под ласково-укоризненные причитания двух барышень всине-желтых люфтганзовских косыночках получаю свой билет. Мне поспешнообъясняют, как вести себя в аэропорту Франкфурта, сообщают, что у меня часовойперерыв между рейсами, так что там надо будет шустрить, не мотать по дьюти-фри,а быстренько искать gate А-54, откуда я полечу в Париж. Я вспоминаю, что gateпо-английски – ворота, и таращусь на девиц в изумлении. Почему-то огромныедеревянные ворота представляются мне… Деревянные ворота в самом большомаэропорту Европы?!

Но уже некогда, некогда предаваться сюрреалистическимбредням, некогда вспоминать, что слово gate обозначает еще и «вход-выход», –давно объявили посадку, а я еще не прошла регистрацию.

Мой неряшливо уложенный чемодан благополучно проезжает мимотаможенника, а вот сумка застревает в «телевизоре».

– Что там у вас, скажите, пожалуйста? – спрашивает менянаголо бритый парень. Он нормально говорит по-русски, то есть он, разумеется,русский, как и те девчонки в офисе Люфтганзы, однако в нем уже есть нечто неуловимонемецкое. Может быть, эта непривычная, не нижегородская вежливость – вежливостьдаже не слов, а манер?

Я пугаюсь потому, что не могу вспомнить, что положила всумку. Не помню, хоть тресни! Кажется, несколько баночек красной икры, потомконфеты «Птичье молоко» Сормовской фабрики – для Лерки, которая умолялапривезти ей две, а лучше три коробки, потому что таких конфет нету в Париже…Вот только птичьего молока там у нее нету, у миллионерши, жены миллионера! Ачто еще в сумке? Что?!

– Слушайте, у вас там крокодил? – хихикает таможенник,весело глядя на свой экран. – Или мне чудится?

О господи, ну какая же я идиотка… Вот именно что крокодил! Ине простой, а крокодил-ксилофон и одновременно каталка на колесиках, которуюможно таскать за веревочку. И если нажать на кнопочку на брюхе у крокодила, тоглаза у него загораются, начинают мигать, да еще и музыка играет. Дело в том,что у Николь Брюн, в замужестве Понизовской, которая ищет – и даже уже нашла! –мне французских женихов, в прошлом году родилась дочка. Зовут ее совершенносказочным именем – Шанталь, и вот этой Шанталь предназначен в подарок крокодилдивной красоты. Думаю, с подарком осечки не будет. Точно такой же крокодил былу моей Лельки, и дочка так его любила, что сначала бесконечно терла десны(зубки резались, а десны при этом чешутся) палочкой, которой надобно стучать поксилофону, а потом дошла очередь и до крокодила: она с ним даже спала, она егона прогулки таскала… И рыдала, когда пришла пора идти в садик, и она взяла ссобой крокодила, и другие дети тоже им пленились и клянчили его у Лельки…Словом, это был, как выражается моя мама, «первый человек, с которым онаразговаривала».

Хорошо, что есть вечные ценности. Такие, как этот крокодил,которого я купила в «Детском мире» на улице Горького в Нижнем. Если он былхорош для моей Лельки, то небось понравится и француженке Шанталь.

Удостоверившись, что в сумке действительно «живет» крокодил,таможенник пропускает меня дальше. Чемодан уезжает по транспортеру в багаж, мнеставят штамп на паспорт в будочке пограничного контроля, а потом в числе пятидругих опоздавших пассажиров, не томя ни минуты лишней в накопителе, везут впустом автобусе к самолету.

Стюардесса – уже немка, настоящая немка с кукольным жесткимличиком! – делает своим тонкогубым ротиком улыбку и быстренько рассовывает насна свободные места. Мое законное 25 С, как я понимаю, где-то в хвосте, нотащиться туда стюардессе нет никакой охоты, и я оказываюсь одна на своем ряду.Редкостная удача! Едва дождавшись, когда мы взлетим и погаснут табло «Nosmoking! Fasten belts!», я устраиваюсь на всех трех креслах и засыпаю мертвымсном. И, пропустив даже обед, сплю до тех пор, пока та же стюардесса нерасталкивает меня, ибо табло снова требуют: «No smoking! Fasten belts!», а этозначит, что самолет готов идти на посадку в аэропорту Франкфурта.

И тут начинаются проблемы.

Почему-то я решила, что вся веселая толпа пассажиров,состоящая из нижегородцев и пермяков (наш самолет летит, строго говоря, изПерми, Нижний – просто пункт краткой посадки), тоже двинет вместе со мной вПариж, а значит, во Франкфурте я просто-напросто пристроюсь в хвост болеекомпетентным соотечественникам и вместе с ними доберусь до gate А-54 и вскоре,словно в сказке, попаду в волшебный город Париж… Однако, когда я миноваланаконец «рукав» и оказалась сразу в здании аэропорта, мои попутчики куда-тоисчезли, растворились в разноголосой, куда-то спешащей толпе, заполняющейаэропорт. Каждому нужны свои ворота! В Париж, такое ощущение, никто не летит…Какие-то мгновения я чувствую себя сущей Красной Шапочкой, заблудившейся вдремучем лесу.

А впрочем, не так уж он страшен, этот лес! Стены пестряттабличками со стрелочками и выразительными надписями: А 20–40, А 41–57, В 10–30и все такое в этом же роде. Смекаю, что, хоть «ворот» в другие города и страныздесь огромное количество, надо просто смотреть на цифры и следовать пострелочкам.