– Это чтобы ты жил до ста лет, – нашласьНаташка. Подарки развернули, торт съели. Жорж устроился в кресле с сигарой, наколенях лежал Хучик. Оля и Аркадий играли в трик-трак, остальные мирно смотрелителевизор. "До чего же хорошо дома", – пронеслось в голове, и в этотмомент зазвонил телефон. Маня схватила трубку.

– Мамулечка, тебя.

– Алло.

– Даша?

– Я.

– Вы меня узнали, это Селина. Есть времяпоговорить?

– Да, конечно, приезжай, если хочешь.

– Нет, я не могу выйти из дома, лучше потелефону.

– Тогда подожди минутку, – и, взявтрубку, я двинулась в холл. – Ну вот, теперь можешь говорить.

– Только хотела предупредить вас, Даша,что если со мной что-то случится, то оставляю…

Селина внезапно умолкла. Я занервничала:

– Селина, продолжай, слушаю тебя.

– Позвоню поздней. – И девушка бросилатрубку.

Я в задумчивости побрела в гостиную, почемуСелина прервала разговор, что может с ней случиться? Проницательный Жоржприщурился:

– Посекретничала?

– Посекретничала!

Ничего ему не расскажу. Он не делитсяинформацией, и я тоже не стану.

– А мы будем ужинать? – поинтересоваласьМаня.

– Ну, ты обжора, Марихуана, – изумилсяДенис, – только что такой торт съели.

– Это сладкое, – заупрямилась Маруся, – апосле сладкого всегда хочется соленого огурчика или маринованного помидорчика.

Внезапно побледневшая Оля подскочила на диванеи бросилась вон из гостиной. Мы понимающе посмотрели ей вслед.

– Черт-те что, – хмыкнул Аркадий, – изнее вся еда выскакивает, бедные дети умрут от голода, не успев родиться. Да ещетакая нервная стала. Вчера купил такого хорошенького розового мишку, а Олькахотела голубого и давай из-за такой глупости рыдать и упрекать меня вневнимательности.

– Ну, это наблюдается и у животных, –сообщил Денька, – вот самки обезьян…

– А когда ожидается прибавление? –оживился Жорж.

– К Новому году или в начале января, какполучится, – ответил Аркадий.

– Подожди-ка, – внезапно изумилась я. – Апочему ты сказал, что "бедные дети умрут от голода"? Их что, много?

– Двое, – радостно сообщил Аркадий, –сегодня делали ультразвук и узнали, что двойня. Вот только не могут сказатькто: мальчики или девочки. Лежат очень странно, друг на друге. Да нам ифотографию дали.

И он вытащил из кармана листок с черно-белымипятнами.

– Где же здесь дети, – изумилась Маня, –какие-то лужи.

– Дай сюда, – потребовала Оксана. – Вотони, твои племянники, смотри. Две головки, ручки, ножки.

Маня в изумлении разинула рот:

– И я такая же была?

– Еще хуже, – хихикнул Дениска. Олявернулась в гостиную:

– Первое фото разглядываете? Правда,жуткий вид?

Я была с ней согласна, лучше уж увидеть своихвнуков готовыми, а не в виде полуфабриката.

– Сразу двое, как здорово, – радоваласьНаталья, – купим такую большую коляску с кружевным зонтиком и две одинаковыекроватки.

– А еще всякие там кофточки и юбочки! –заверещала Маня.

– Зачем им юбки, – возразил Денис, –младенцы лежат в пеленках.

– Тоже мне, специалист по младенцам, –хмыкнула Маруся. – Много ты грудничков видел?

– Я принимал роды у кошек и собак, –гордо заметил Дениска.

– Моя Олька не собака, – возмутиласьдевочка и треснула мальчишку по затылку.

Тот не остался в долгу.

Я удовлетворенно вздохнула. День рожденияопределенно удался. Да и двое внуков сразу – тоже хорошо. Может, родятся тихиескромные девочки, будут вышивать носовые платочки. Хотя, если посмотреть, какдерется их будущая тетя… В общем, чудесный день сегодня. Только непонятно, кудаопять подевался Дима?

Прошло несколько безмятежных дней. Наша жизнькрутилась вокруг Оли. Луи самозабвенно давил соки.

– Все то, что продается в пакетах ибутылках – полная ерунда, – приговаривал он, натирая на терке морковь. Наташкаобложилась книгами "Вязание для ваших детей" и самозабвенно мастерилашапочки. Я поминутно шипела на Аркадия, призывая его поселиться временно вотдельной спальне. Деня подробно объяснял бедной будущей маме процесс родов умартышки, а Маня поминутно прикладывала руки к совершенно плоскому Ольгиномуживоту и кричала:

– Когда же они будут активно шевелиться?

До сих пор не могу понять, как бедная невесткавыдержала всю эту заботу и не рехнулась окончательно.

В пятницу я купила возле метро "Парисуар" развернула газету и обомлела. На второй странице кричал аршинныйзаголовок: "Новая трагедия в семье Роуэн". Расширившимися от ужасаглазами стала читать заметку: "Сегодня утром новое несчастье обрушилось насемью известного фабриканта зубной пасты Франциска Роуэна. В восемь утра ЛуизаРоуэн обнаружила свою младшую сестру Селину повесившейся в ванной комнате натрубе отопления. Девушка перерезала веревку, вызвала "Скорую помощь"и стала делать погибшей искусственное дыхание. Но ни ее усилия, ни старанияприбывших медиков не вернули юной жизни. "Я потрясена случившимся и немогу понять, почему сестра это сделала", – сказала нашему корреспондентуЛуиза.

Франциск Роуэн от комментариев отказался.Каролина Роуэн помещена в частную лечебницу, у бедной матери помутилсярассудок. Следствие по делу ведет комиссар Перье".

Не помню, как добралась до дома и показалагазету Оксане.

– Бедная девочка, – ужаснулась та, –какая страшная смерть! Может, поехать к Луизе, помочь чем-нибудь?

Я моментально вскочила в машину и порулила кРоуэнам. Возле особняка стояла тишина, ни полицейских, ни газетчиков. Позвонилав домофон. Ответила Луиза:

– Да?

– Луиза, это я, Даша, откройте.

Ворота отворились, и я влетела в сад. От дверипо дорожке медленно брела похожая на тень девушка. Я с трудом узнала всегдааккуратно одетую Луизу. На этот раз на ней висел какой-то халат, косметикаотсутствовала. Но странным образом Луиза похорошела: