– Если у одной из нас случится эпилептическийприпадок, – отмахнулась от него чародейка, – знаете, как поступить.Прутик в зубы, поддержать, переждать. Головы выше, ребята. Мне доводилосьделать такое не раз.

Цири перестала плясать, села на пол, вытянула руки, опустилаголову на колени. Трисс прижала к виску уже теплый амулет, прошептала формулузаклинания. Закрыла глаза, сосредоточилась, выслала импульс.

Море зашумело, волны с грохотом ударили в скалистый берег,высокими гейзерами взвились меж камней. Она махнула крыльями, ловя соленыйветер. Невероятно счастливая, спикировала, догнала стаю подружек, заделакоготками хребты волн, снова взмыла в небо, роняя капли, стала планировать,носимая вихрем, шумящим в маховых и правильных перьях. Сила внушения, подумалаона трезво. Всего лишь сила внушения. Чайка!

Трииисс! Трииисс!

Цири! Где ты?

Трииисс!

Чайки умолкли. Правда, чародейка еще чувствовала на лицемокрые брызги белых грив, но под ней уже не было моря. Вернее, было, но этобыло море трав, бескрайняя, уходящая за горизонт равнина. Трисс с ужасомпоняла, что перед ней раскинулась степь, окружающая вершину Холма под Содденом.Но нет, это был не Холм. Это не мог быть Холм.

Небо вдруг потемнело, вокруг заклубились тени. Трисс виделадлинную цепь размытых фигур, медленно спускающихся по склону. Слышаланабегающие друг на друга шепотки, складывающиеся в непонятный, волнующий хор.

Цири стояла рядом, повернувшись спиной. Ветер развевал еепепельные волосы.

Туманные, нечеткие фигуры шли и шли бесконечной, долгойчередой. Проходя мимо, они поворачивали головы. Трисс придушила крик, глядя наравнодушные, спокойные, бесстрастные лица, на невидящие, мертвые глаза.Большинство лиц она не знала, не узнавала. Но некоторые – да.

Коралл. Ваньелла. Йойоль, Рябой Алекс…

– Зачем ты меня сюда привела? – шепнулаона. – Зачем?

Цири повернулась. Подняла руку, и чародейка увидела струйкукрови, стекающую по линии жизни с ладони на сустав.

– Это роза, – спокойно сказала девочка. –Роза из Шаэрраведда. Я укололась. Ничего страшного. Всего лишь кровь. Кровьэльфов…

Небо потемнело еще больше, а спустя мгновение разгорелосьрезкими, слепящими стрелами молний. Все замерло в тишине и неподвижности. Триссостановилась рядом с Цири и увидела, что они стоят на краю бездонной пропасти,в которой клубится красноватый, как бы подсвеченный дым. Вспышка очереднойбеззвучной молнии выхватила из тьмы ведущую в глубь пропасти длинную мраморнуюлестницу.

– Так надо, – дрожащим голосом произнеслаЦири. – Другого пути нет. Только этот. По лестнице вниз. Так надо, потомучто, потому что… Va’esse deireadh aep eigean…

– Говори, – шепнула волшебница. – Говори,дитя.

– Дитя Старшей Крови… Feainnewedd… Luned aep Hen Ichaer…Deithwen… Белое Пламя… Нет, нет… Нет!

– Цири!

– Черный рыцарь… с перьями на шлеме… Что он мне сделал?Что тогда случилось? Я боялась… Я все еще боюсь. Это не кончилось, это никогдане кончится. Львенок должен умереть… Этого требуют интересы… Нет… Нет…

– Цири!

– Нет! – Девочка напряглась, крепкозажмурилась. – Нет, нет, не хочу! Не прикасайся ко мне!

Выражение ее лица резко изменилось, оно застыло, голос сталметаллическим, холодным и враждебным, в нем зазвучала злая, жестокая насмешка:

– Ты явилась даже сюда, Трисс Меригольд? Даже сюда? Тызашла слишком далеко, Четырнадцатая. Я тебя предостерегал.

– Кто ты? – вздрогнула Трисс. Но голос не выдал ееволнения.

– Узнаешь в свое время.

– Я узнаю сейчас!

Чародейка подняла руки, резко раскинула их, вложив все своисилы в Волшебство опознания. Магическая завеса разорвалась, но за ней былавторая, третья… четвертая…

Трисс со стоном опустилась на колени. А реальностьпродолжала разрываться, раскрывались двери за дверями, длинный, бесконечный ряддверей, ведущих в никуда. В пустоту.

– Ты ошиблась, Четырнадцатая, – проговорилнасмешливый металлический голос. – Ты перепутала небо со звездами,отраженными ночью в поверхности пруда.

– Не прикасайся… Не прикасайся к этому ребенку!

– Она не ребенок.

Губы Цири пошевелились, но Трисс видела, что глаза еепо-прежнему мертвые, стеклянные, отсутствующие.

– Она не ребенок, – повторил голос. – Она –Пламя, Белое Пламя, от которого займется и сгорит мир. Это Старшая Кровь, HenIchaer. Кровь эльфов. Зерно, которое не прорастет, не проклюнется, но ПолыхнетПламенем, Кровь, которая будет осквернена… Когда придет Tedd deireadh, ЧасКонца. Va’esse deireadh aep eigean!

– Ты предвещаешь смерть? – крикнула Трисс. –Только это ты и умеешь – предвещать смерть? Всем? Им, ей… Мне?

– Тебе? Ты уже мертва, Четырнадцатая. В тебе все ужеумерло.

– Могуществом Высших Сфер, – простонала чародейка,собирая остатки сил и водя рукой в воздухе. – Водой, огнем, землей ивоздухом заклинаю тебя. Заклинаю мыслью, сном и смертью, тем, что было, чтоесть и что будет! Заклинаю тебя. Кто ты? Говори!

Цири отвернулась. Ведущие в глубь пропасти ступени исчезли,растворились, на их месте возникло серое свинцовое море, пенящееся, вздыбленноеломкими хребтами волн. В тишину снова ворвался крик чаек.

– Лети, – проговорил голос устами девочки. –Пора. Возвращайся, откуда пришла, Четырнадцатая с Холма. Лети на крыльях чайкии слушай крики других чаек. Слушай внимательно!

– Заклинаю тебя…

– Ты не можешь. Лети, чайка!

И неожиданно вновь возник свистящий вихрь, влажный и соленыйветер, и был полет, полет без конца и начала. Дико кричали чайки. Кричали иповелевали.

Трисс?

Цири?

Забудь о нем! Не мучай его… Трисс!

Забудь!

Трисс! Трисс! Трисс!

Трисс!

Она открыла глаза, откинула голову на подушку, пошевелила онемевшимируками.

– Геральт?

– Я здесь, с тобой. Как ты себя чувствуешь?

Трисс осмотрелась. Она лежала на кровати в своей комнате. Налучшей кровати во всем Каэр Морхене.

– Что с Цири?

– Она спит.