– Зачем мы…

– Это его дерево, ― не дав мне договорить ответила она и, отпустив мою руку, шагнула вперед.

Оборотень несся прямо на нас. Она вытащила из-за спины секиру и встала в оборонительную стойку.

Мне сейчас только и остается надеяться на то, что эта новая-старая я сможет победить в схватке с разъяренным мертвяком. Уповать на другое не приходилось.

Щелчок.

– А! ― закричал верзила.

Большой капкан сомкнулся на его ноге. Она кинулась вперед. Он занес топор. Она отбила удар секирой, развернулась вокруг себя, слегка пригнувшись, и вонзила свое орудие ему прямо в шею. Да!

Она медлила. Он тоже явно не понимал, что происходит, но недолго. Замахнулся еще раз. Она вытащила секиру и отбежала назад. Топор разрезал воздух. Его рана затянулась прямо на наших глазах. Даже крови не было.

– Как? ― жалобно спросила я.

– Похоже, это твоя работа, ― она обернулась и протянула секиру мне.

Я замотала головой, отступая к дереву:

– Я не могу.

– Придется, ― она протянула секиру еще настойчивее.

– Но…

Она подошла и двинула кулаком, в котором сжимала рукоять оружия, прямо мне в грудь. Я машинально протянула руки, а она тут же отпустила секиру. С ужасом посмотрела на двуглавый топор.

– Я не смогу…

– Быстрее! Не мешкай! ― она схватила меня за шиворот и толкнула вперед, другой рукой вытаскивая клинок.

Оборотень волочил за собой ногу вместе с капканом, медленно продвигаясь в нашу сторону.

– Я нападу, ты ударишь, ― скомандовала воительница.

Я хотела возразить, но она уже бросилась в атаку. Черт! Черт! Черт!

– Если его не убить, он убьет тебя! ― прокричала она, не оборачиваясь.

Еще раз – черт!

Она подбежала к нему и остановилась, наклонилась в сторону, избегая удара. Затем двинулась вперед, выставила перед собой клинок и всадила ему в шею. Он опешил, но лишь на миг. Она вытащила лезвие (на этот раз даже раны не осталось) и нырнула ему за спину. Следующий удар пришелся ему под колени. Он слегка присел, но тут же выпрямился. Развернул торс и махнул топором, отгоняя ее от себя. Она отскочила. Я замерла в метре от них. Нет. Что я могу сделать? Зажмуриться и размахивать секирой на авось попаду?

Оборотень вставил топор в капкан и принялся его разжимать.

– Бежим! ― скомандовала она, и этот приказ мне даже понравился.

Явно убегать у меня получалось куда лучше, чем сражаться. Учитывая, что последнее я еще никогда не делала.

Все то время, что мы удирали от обезумевшего мертвого оборотня (не знаю почему, но у меня не было ни капли сомнений на этот счет), синева сгущалась. Если раньше я еще могла отличить разные краски окружающей природы, то теперь даже вторая я представляла собой силуэт из разных оттенков синего. С сомнением, даже с некоторой дрожью, я взглянула на собственную руку – нормальная! Обычный цвет кожи, никакой синевы…

Другая я резко сменила направление, продолжая с силой тащить меня за собой. Она была куда быстрее, чем я… настоящая? Странно, но почему-то я доверяла ей. Возможно, где-то в глубине мое сознание не могло даже вообразить, что я могу навредить самой себе, или просто мне было необходимо, чтобы кто-то сейчас был на моей стороне, даже если этот образ создан магическим адом в моем собственном подсознании.

Неожиданно она кинулась вниз по склону. Затем резко присела, одернув мою руку так, что я чуть не завалилась на бок. Она приставила указательный палец к губам и замерла. Выглядело так, что она просто окаменела в этот момент, да и ее новый окрас изрядно прибавлял этой картине добротной жути.

Оборотень быстро добежал до того места, где мы резко свернули. Он бросился сначала в одну сторону, затем в другую, каждый раз делая не более пары шагов. Он повторил эти метания несколько раз, но так и не смог выискать свою добычу. Прогнулся в спине и высоко задрал нос, жадно втягивая им воздух, при этом неправдоподобно вздымая широкую грудь. Еще один глубокий вздох сначала влево, затем вправо. Он упал на четвереньки, обнюхал землю – ничего. Поднял голову вверх и разъяренно завыл.

Вторая я улыбнулась и засунула руку в карман. Она достала оттуда какой-то черный порошок и аккуратно стала рассыпать перед нами, призывая меня медленно пятиться вслед за ней.

Когда мы отползли на достаточное расстояние, то вновь перешли на бег. Она неслась вперед, словно ни капли не устала, пока мы не добрались до старого полуразвалившегося шалаша. Только здесь она разомкнула пальцы и выпустила мою руку. Я с удовольствием потерла, как оказалось, весьма затекшую, вспотевшую ладонь и обратилась к ней:

– Я думала, ты не можешь ему навредить.

Она слегка приподняла уголки губ и самодовольно прищурилась:

– Я не могу колдовать, не могу ранить кого-то, ― она показала сначала на свою голову, потом на мою, ― но все, что находится здесь изначально, вполне себе реально для него.

– Что? ― ничего не понимая, протянула я.

Она вновь залезла в карман и наковыряла щепотку оставшегося порошка. Подошла ближе и сунула мне прямо под нос! Я тут же чихнула и воскликнула:

– Перец!

– А то! С таким нюхом, как у него – это самое настоящее проклятье, ― с улыбкой пояснила…

– Голузелла? – неожиданно даже для меня первая же догадка сорвалась с моих губ. ― Я ведь правильно понимаю.

Она поморщилась:

– Давно я не слышала этого имени.

– Я ошиблась? ― внимательно всмотрелась в ее полное отвращения лицо и засомневалась.

– Нет, ― она замотала головой. – Ты отчасти права. Я родилась с этим именем, но… не думаю, что сейчас, ― усмехнулась чему-то и вновь стала серьезной, ― даже перед своей смертью я не уверена, что была той, кого так называли.

Я вопросительно уставилась на нее, но, видимо, унимать мое любопытство никто не собирался:

– Нам нужно придумать, как тебе его убить.

– Мне?

Она пожала плечами:

– Если ты, конечно, хочешь умереть, то…

– Нет, ― резко выкрикнула я и тут же вжалась, сама не ожидая такого громкого ответа от себя.

– Ты видела, я не могу причинить ему вред.

– Но ты же смогла взять перец и рассыпать его здесь?

– Да, но я просто оставила его на земле, а не бросила ему в лицо.

– Что тебе мешает взять что-нибудь и кинуть в него? Какое-нибудь копье?

– Я не смогу его убить. Заклятье не позволит мне это сделать.

– Заклятье?