Мистер Куртис задумчиво переложил старую трубку из правогоуголка рта в левый.

– Женщины, – произнес он, – много болтают. – После некоторойпаузы он ворчливо добавил: – А сами и половины того, о чем болтают,по-настоящему не знают.

Эмили и Чарлз приняли это заявление в молчании. Однако,убедившись, что за этим ничего больше не последует, Чарлз одобрительнопробормотал:

– Вы совершенно правы, совершенно.

– А-а, – сказал мистер Куртис и погрузился в приятноесозерцательное молчание.

Чарлз поднялся.

– Я, пожалуй, пройдусь, навещу старика Барнэби, – вздохнулон. – Скажу ему, что фотографированием мы займемся завтра утром.

– Я пойду с тобой, – сказала Эмили. – Я хочу знать, что ондумает о Джиме и какие у него соображения по поводу преступления.

– У тебя есть что-нибудь на ноги, резиновые сапоги,например? Ужасная слякоть.

– Я купила какие-то веллингтоны[14], – сказала Эмили.

– Ну до чего же ты практична, обо всем подумала.

– Увы, это не очень-то помогает выяснить, кто убийца, –вздохнула Эмили. – Но могло бы помочь совершить убийство, – задумчиво добавилаона.

– Ну, меня не убивай, – сказал Эндерби.

Они вышли. Миссис Куртис тотчас вернулась в кухню.

– Они решили прогуляться к майору, – сказал мистер Куртис.

– А-а, – сказала миссис Куртис. – Ну и что ты об этомдумаешь? Чем не парочка? Правда, говорят, для брака плохо двоюродное родство.Глухие потом родятся, немые, слабоумные всякие. Он-то в нее влюблен, сразувидно. А вот она – она тонкая штучка, вроде моей знаменитой тети Сары Белинды.Знает, чего хочет, и знает, что нужно мужчинам. Интересно, чего она сейчасдобивается? И знаешь, что я думаю, Куртис?

Мистер Куртис что-то пробормотал.

– Этот молодой джентльмен, которого полиция задержала из-заубийства, он-то и есть предмет ее воздыханий, я убеждена в этом. И она явиласьсюда поразведать, что-нибудь разузнать. И помяни мое слово, – сказала миссисКуртис, громыхнув посудой, – если уж тут можно что-то узнать, она обязательноузнает.

В тот самый момент, когда Чарлз и Эмили отправилисьнавестить майора Барнэби, инспектор Нарракот сидел в гостиной Ситтафорд-хауса ипытался уяснить себе, что такое миссис Уиллет.

Он не мог встретиться с ней раньше, потому что по дорогам досегодняшнего утра проехать было нельзя. Он по-разному себе ее рисовал, нотакого, во всяком случае, не ожидал. Миссис Уиллет, а не он, оказалась хозяйкойположения.

Она энергично вошла в комнату: деловитая, подготовленная квстрече. Перед ним предстала высокая женщина, узколицая, с внимательнымвзглядом. На ней был замысловатый костюм из шелкового трикотажа, тонкиешелковые чулки, лакированные туфли на высоком каблуке. На руках – дорогиекольца, на шее – нити искусственного, но хорошей выделки жемчуга. Все это никакне вязалось с деревенской жизнью.

– Инспектор Нарракот? – сказала миссис Уиллет. – Мнепонятно, что вы пожелали посетить этот дом. Такая трагедия! Просто невозможноповерить. И понимаете, мы узнали об этом только сегодня утром. Мы страшнопотрясены. Не присядете ли, инспектор? А это вот моя дочь, Виолетта.

Он было и не приметил сразу девушку, которая вошла вслед заней, высокую и довольно симпатичную, белокурую, голубоглазую девушку.

Миссис Уиллет села.

– Если бы только я могла вам помочь, инспектор! Я так малознаю о бедном капитане Тревильяне, но если вам что-нибудь такое придет вголову…

– Спасибо, мадам… Несомненно, никогда не знаешь, что можетпригодиться, а что – нет, – медленно проговорил инспектор.

– Я вас понимаю. Может быть, в доме и найдется что-нибудь,что сможет пролить свет на это ужасное событие, но я сильно сомневаюсь в этом.Капитан Тревильян увез все свои личные вещи. По-моему, он боялся, что я тронуего рыболовные снасти. Славный он был человек. – Она слегка улыбнулась.

– Вы не были с ним знакомы?

– До того, как я поселилась в доме? Нет! А потом, потом яприглашала его несколько раз, но он так и не приехал. Ужасно застенчивый был,бедняжка. В этом-то и все дело. Я знала немало таких мужчин. Их называютженоненавистниками, говорят о них всякие глупости, а на самом деле всему винойпостоянная застенчивость. О, если бы я только добралась до него, – решительнозаявила миссис Уиллет, – я бы преодолела весь этот вздор. Такие мужчины требуютвнимания.

Инспектор Нарракот начинал понимать оборонительную позициюкапитана Тревильяна, занятую им по отношению к своим жильцам.

– Мы обе его приглашали, – продолжала миссис Уиллет. – Ведьправда, Виолетта?

– Да, да, мама.

– В сущности, в душе он простой моряк, – сказала миссисУиллет. – А женщинам нравятся моряки, инспектор.

Получалось так, что разговор пока всецело вела миссис Уиллет.Инспектор Нарракот убедился, что она чрезвычайно ловкая женщина. «Судя по ееповедению, она тут ни при чем, – подумал инспектор. – С другой стороны, можетбыть, и виновата?..»

– Вот о чем бы я желал получить информацию… – сказал он изадумался.

– Я слушаю вас, инспектор.

– Майор Барнэби, как вам, несомненно, известно, обнаружилтело. Толчком для его открытия послужил случай, который произошел в этом доме.

– Вы хотите сказать?..

– Да, я имею в виду столоверчение. И вы простите меня…

Девушка слабо вскрикнула.

Он резко повернулся.

– Бедная Виолетта, – сказала миссис Уиллет. – Она была такрасстроена. Конечно, и все мы были расстроены. Просто непостижимо! Я несуеверна, но тут уж в самом деле что-то совершенно необъяснимое.

– И это действительно произошло тогда?

Миссис Уиллет широко раскрыла глаза:

– Произошло ли? Конечно, произошло. Я подумала, что этошутка, очень жестокая шутка, дурного пошиба. Я подозревала Рональда Гарфилда…

– Что ты, что ты, мама! Я уверена, что это не он. Онпоклялся, что он тут ни при чем.