И тут дураку пришла в голову гениальная мысль.

— Марья! А может зеркало показать кавказца Кубатая?Говорят, что он все на свете знает, даже к Кащею дорогу!

Марья хмыкнула и сказала:

Свет мой, зеркальце, мечтаю

Я увидеть Кубатая,

Что на свете всех умнее,

Всех румяней и белее!

Зеркальце загудело, на мгновение показало князя Владимира(«Это оно так, подстраховывается», — пояснила Марья) и неожиданно выдалоизображение большой, знакомой Ивану избы.

— Изба-читальня боянская! — ахнул дурак.

А зеркальце уже демонстрировало им дюжего усатого молодца сзелеными волосами. Молодец крутил ус и объяснял боянам разницу между ямбом ихореем.

— Так вот ты какой, Кубатай-кавказец! — ахнулдурак. — Спасибо, Марьюшка. Этого бояна я в два счета к нам завлеку, а ужтут выпытаем все помаленьку.

И дурак бросился взнуздывать Гнедка.

Повезло Ивану-дураку, ох как повезло! Бояны-то народдружный, своих в беде не бросают. И если б стал он похищать Кубатая прямо избоянской избы, завязалась бы сеча жестокая. Пришлось бы дураку или отступатьнесолоно хлебавши, или всю культуру русскую под корень истреблять.

К счастью, Кубатай от общества немеряно пьющих бояновопьянел капитально. Вышел он на крыльцо, отдал должное природе-матушке, решил вуме пару дифференциальных уравнений, сочинил сонет о красоте русской ночи истал уж было в себя приходить... Как вдруг, откуда не возьмись, появилсяИван-дурак!

— Здравствуй, Кубатай! — отвесил он поклон. —Исполать тебе, мудрый!

— Здравствуй и ты, дурак, коли не шутишь, — сказалКубатай, мечтательно глядя в небо. — А откуда ты меня знаешь?

— Кто ж тебя не знает? — притворно удивилсяИван. — Слух о тебе прошел по всей Руси великой.

Кубатай ласково кивнул Ивану и ткнул пальцем в небо.

— Видишь ту звездочку ясную, Иван?

— Вижу. То...

— Венера! — мрачно сказал Кубатай. — ТоВенера подлая!

— Да какая ж Венера, — удивился дурак. — Этополярная звезда. Венеру, поди, только по утрам и вечерам видно!

— Да? — удивился Кубатай. — А как похожа...Стой! А ты... не сфинкс?

— Кто-кто?

— Не сфинкс ли ты часом замаскированный, а, Иван?Покайся, я все прощу!

— Дурак я, — грустно признался Иван. — Но несфинкс.

Кубатай расслабился и улыбнулся:

— Знаю. Это так... на всякий случай. Работа такая.Иван, ты меня уважаешь?

— А как же!

— Хорошо... — Кубатай погрузился в молчание. Изизбы доносились голоса боянов, разучивающих новую былину.

— Кубатай, а, Кубатай! — подал голос Иван. —Поехали со мной!

— Зачем? Мне и тут хорошо!

— Я тебе вопросы буду задавать, а ты — отвечатьмудрено!

Кубатай заколебался.

— Нет, тут веселее...

Иван, которому страсть как не хотелось прибегать к крайниммерам, достал из кармана пригоршню семечек. Глаза у Кубатая вспыхнули ярче, чемполярная звезда на пару с Венерой.

— Иван... Дай щелкнуть разок...

— На, — согласился добрый Иван. И тут ему пришла вголову поистине гениальная идея. Уже вторая за день!

— У меня дома мешок таких, — небрежно сказалон. — Два мешка. Три.

Кубатай похлопал его по плечу:

— Хороший Иван... Хороший русский Иван... Семечка...

— Поехали, я тебе полмешка отсыплю! — пообещалдурак.

— Летс гоу! — непонятно воскликнул Кубатай. Черезминуту они уже сидели на Ивановом Гнедке, который мерно трусил к Марьюшкиномудому. Вдали противными голосами кричали дикие попугаи. Дорогу перебежал черныйбабуин, и Иван сплюнул через левое плечо — от дурного глаза. Сплюнул несовсем удачно, но Кубатай не обиделся, потому что дремал. Проснулся он лишь усамого дома, и сонно спросил:

— Иван, Иван... А ты не Стас?

— Нет, — дурея больше обычного ответил Иван.

— И даже не его старший брат Костя?

— Не знаю таких, — осторожно промолвил Иван.Кубатай вздохнул.

— Эх, был у меня такой друг... Маленький, но настоящий.Всерьез меня принимал.

Сообразив, что в душе Кубатая задеты какие-тосентиментальные струны, Иван молчал.

— Эх, — вздыхал Кубатай. — И как же я их неукараулил? Такая общность душ, как у нас со Стасом, раз в пятьсот лет бывает!Мы бы с ним охотились вместе, на пры... на сапогах-скороходах прыгали, диверсииучиняли...

— А где твой друг-то? — поинтересовалсяИван. — Басурманы в полон увели? Враз отобьем!

Но Кубатай только вздыхал и повторял вполголоса:

— Всерьез... всерьез... Как взрослый к взросломуотносился...

Так, с полупротрезвевшим Кубатаем за спиной, Иван и въехална просторный Марьюшкин двор. Из хором доносился дружный храп тридцати трехбогатырей.

— Где семечки? — начиная что-то подозреватьспросил Кубатай.

— В подполе, — схитрил Иван. — Пойдем.

И они пошли.

Очутившись в каменном подполе, уставленном бочками смедовухой и мешками с кокосами, Кубатай вмиг протрезвел полностью.

— Где семечки? — тревожно озираясь спросил он.

— Обманул я тебя, — признался Иван. — Навсякого мудреца довольно простоты.

И он, на всякий случай, достал булаву. Кубатай вздохнул исел на мешок.

— Чего тебе надобно-то? Выкупа богатого?

— Нет, — замотал головой Иван. — Выкуп —тьфу! Укажи дорогу к Кащею.

— Зачем?

— То мое дело, — посуровел Иван. — Ты мудрецизвестный, все тебе ведомо. Говори!

— Никогда! — гордо сказал Кубатай.

— Пытать буду, — со вздохом признался Иван.

— А я боли не боюсь! — похвастался Кубатай. —Делай что хочешь, только усы мне не брей.

— Ага! — заорал Иван. — Марья, подь суда!

В подпол, лузгая семечки, вошла Марья.

— Бритву, мыло и хвост опоссума, — велелИван. — Пытать мудреца буду.

— Как

— Усы брить!

Марья неодобрительно покачала головой, но требуемоепринесла. Иван тем временем связал слабо сопротивляющегося Кубатая и принялсянамыливать пушистый опоссумий хвост.

— Красавица! — подал голос Кубатай. — О двухвещах тебя молю! Первое — дай мне семечек перед пыткой полузгать. Очень ужу тебя семечки замечательные. А второе — как брить меня Иван-разбойникначнет, уйди, не смотри. Не вынесу я такого позора!