На том и закончился этот содержательный для наших героевдень. Оставим же их в тот момент, когда все они, кроме Василисы, похоже,пребывают в приятном расположении духа.

Долго ли, коротко ли шли богатыри с Иваном да с пленнымбасурманом, пока не вышли к морю синему.

— Странно мне это, — сказал Ильяозадаченно, — думалось, Руси-матушке конца-края нет...

Пленный печенег задергался, явно желая что-то сказать.

— Развязать? — спросил Иван с готовностью.

— Погодь, Ванюша, — остановил его АлешаПопович. — Дай, сперва слово ему смолвлю.

Он строго посмотрел на басурмана:

— Учти, враг, ежели напрасно беспокоишь, вмиг головуснесу, а ежели с пользой — восвояси отпустим. — А Иванушепнул: — Так и так от лишнего рта избавимся.

Пленник согласно закивал. Дескать, с пользой, с пользой,сказать только дайте!

— Что ж, развяжи его, Ваня, коли жизнь емунедорога, — сказал Алеша и принялся демонстративно водить точильным камнемпо лезвию меча.

Иван снял повязку с лица печенега, тот жадно глотнул воздухаи заговорил:

— Я есть картографф, ветрографф и гидрограффсобаки-хана печенежского. Весь дорог, рек да порог на Руси знаю...

— Говорил я, не зря языка взяли! — обрадовалсяДобрыня, — признавайся, тать, где мы можем от гнева княжеского схоронитьсяда предателями не прослыть?!

— Нет у меня разумения сего иметь, — сказалпеченег, косясь с опаской на алешин меч. — Могу поведать лишь, как Русьваш, матушка, устроен. А там вы уж сам решать.

— Давай, пес, рассказывай, — согласился Добрыня.

Разочарованный Алеша вернул было меч в ножны, но когдапеченег начал свой рассказ словами — «Русь ваш невелик есть...» —вновь проворно его выдернул и занес над басурманской головой.

— Велик, велик, — пролепетал тот испуганно, —только размером мал.

— То-то, — сказал Алеша, — точнееформулировать надобно. А то, не ровен час, беда случится...

— Мал размером ваш Русь... — снова начал печенегречь свою. И вот что из рассказа сего богатыри узнали.

Русь, оказывается — остров в океане. За неделю его по периметруна добром коне обскакать можно запросто. Четыре реки на острове сем: самаябольшая — Смородина, поменьше — Волга, Днепр да Москва-река. На рекахсих и стольный град Киев стоит, и десяток городишек провинциальных сдеревушками окрест. А посередь Смородины опять же островок — ЦарствоКащеево. В царстве том только малый лесок да болота кусок. И замок самого Кащеяеще. Вот и все география русская...

А в недрах земных — ни серебра, ни злата, ни уранакакого-никакого. Сплошь — кораллов монолит, лишь слюда есть да графит...

Обидно Ивану стало за землю русскую.

— Что ж вы, печенеги да половцы, так и прете на нас,коль нет у на ничего?

— Есть у вас то, что ни в какой другой землянет, — ответил басурман искренне: — То скатерть-самобранка,гусли-самогуды, ведьмин студень да прочий хабар! Цену купцы с большой земли завсе это дают немеряную. То ль из корысти какой, то ль из интереса научного.

— Вот, значит, что вам надо, — вымолвил доселемолчавший Илья Муромец. — Что ж, и змеи многоглавые за морем не водятся?

— Не водятся, — подтвердил печенег.

— Скучно, знать, живут там.

— Скучно, — согласился тот.

— А зелено-вино-то есть у них?

— Это есть.

— Тогда еще ничего, — кивнул Илья. — Что ж,ладно, Ваня, отпусти ты его с миром. Не досуг нам с ним возиться, своих дел хватает.

Развязал Иван пленника, тот и был таков. Поминай, как звали.А богатыри с Иваном призадумались.

— Некуда нам, братья, и бежать-то, выходит, —сказал Илья после долгого молчания. — Да и негоже нам, богатырям русским,словно татям ночным во степи хорониться. В Киев вертаться надобно, челом князюбить. Какой ни есть, а владыка отечества. Пущай решает — казнить альмиловать... Да и вовсе бежать нам не следовало. С горяча это мы, не подумавши.

На том и порешили.

...Вот входят богатыри в стольный Киев-град, головыпонуривши. Смерть лютую чают. Что за диво?! Народ по обочинам стоит, славу импоет, шапочки в небо подкидывает. А глашатай князев вдоль дороги бежит,выкрикивает периодически:

— Внимание, внимание! Слава русским богатырям да дуракуИвану — за компанию!

— Видать совсем обнаглел собака-князь, —нахмурился Илья. — Указ издал, что б встречали нас с почестями.Заманивает.

Когда глашатай в очередной раз пробегал мимо богатырей, Ильяизловчился и поймал его за шкирку.

— Признавайся, злыдень, издал князь указ? —спросил он грозно, придвинув лицо глашатая к своему, нос к носу.

— Издал, — прохрипел тот.

— И о чем сей указ?

— О том, чтоб вас, как в Киев воротитесь, встречать спочестями.

— Так я и думал, — с торжеством и обреченностьюодновременно произнес Илья, отпуская глашатая. Тот быстренько отполз всторону — от копыт подальше.

— Слыхали? — обернулся Илья к остальным.

Алеша печально кивнул. А Добрыня изрек:

— Сказал бы я, что о князе нашем думаю, да благородствоне позволяет.

Алеша, соглашаясь, вновь печально кивнул.

«Ну, снова про политику начали, — подумал Иван. —Опять беды не миновать...» И предпринял попытку отвратить неминуемое:

— Братцы, мы ж с повинной идем!..

— Молчи, сопляк! — осадил его Ильярешительно. — Я передумал. С боем к князю пойду.

— Один за всех! — обрадованно вскричал Алеша.

— И все за одного, — отозвались богатыри ипришпорили коней.

Иван, не зная, что и думать, помчался следом. Не казнят, такна Несмеяне поженят. Хрен редьки не слаще...

А народ все шапки кидал.

...В терем княжеский влетели они, не слезая с коней. Вмигсени миновали и ворвались в гридни столовые. А там — пир горой! Гостей дасобутыльничков — видимо-невидимо!

Как узрел Владимир Красно Солнышко богатырей с мечаминаголо, потемнел челом. Но сдержался, встал с кубком в руках и таковы словамолвил:

Гляньте гости мои — бояре да богатыри,

Вот и прибыли на пир герои русские,

К князю русскому — без уважения

Но не стану за то я серчать на них,