— Ты здесь один?

— Нет, с мамкой, — охотно заговорил Ваня. — Она сейчас с доктором на обходе, маленьких ребят смотрят. Вон в той избе, — он мотнул головой в сторону избы. — А меня Дашка за водой послала. Она осталась ухаживать за больной девочкой…

— Даша? — не выдержал Юра. — В каком доме? — нетерпеливо спросил он.

— Да вот, в этом, — он показал на соседний дом, — куда я иду.

От волнения Юркино лицо порозовело. Он схватил тяжелое ведро и крупно зашагал к дому.

— Пошли за мной! — скомандовал он.

Ваня, спрятав руки в карманы, засеменил за Юрой, за ним Андрей.

Оставив в горнице ведро с водой Юра, стряхнув с обуви снег, шагнул в комнату. На него пахнуло тёплой овчиной. Он осмотрелся: справа, за побелённой печкой, висела пёстрая занавеска. На печном плече — лампа, освещала избу, слева, в углу, на лавке, сидела сухощавая старушка. При виде посторонних с оружием, старушка встрепенулась, глаза её сверкнули недобрым светом, она поднялась с лавки и по-хозяйски сурово произнесла:

— Вы кто такие будете? Чего надо?

Но тут откуда-то вынырнул Ваня и успокаивающе пояснил:

— Баба Агафья, это знакомые Даши Афанасьевой, пришли проведать её.

— Знакомые? — недоверчиво спросила она. — Тогда ладно. А то незнамо кто ходють, с пулемётом… — проворчала старушка.

— Здрасьсте, — приветливо сказал Юра бабе Агафье.

Та, не отвечая, без улыбки села на своё место.

Из-за пёстрой занавески, разделявшей комнату, вышла Даша с кружкой в руках.

— Здравствуй, Даша, — почтительно проговорил Юра. Он испытывал тайный восторг от этой встречи.

Огромные глаза Даши заблестели, когда она увидела Юру; на лице пронеслось чувство недоумения, удивления и смущения. Они в неожиданном порыве сделали шаги навстречу друг к другу.

— Вот так раз, — растерянно произнесла она, останавливаясь. — Здравствуй.

Она и раньше, неохотно сопротивляясь желанию, тайно ждала встречи с Юрой. Ей хотелось увидеть смелого крепкого парня рядом, с которым, как ей представлялось, можно почувствовать себя увереннее. И вот он перед ней, с оружием в руках.

Юра сделал ещё шаг в комнату, за ним протиснулся Андрей.

— Вы как сюда попали? — вкрадчиво глядя на ребят, поинтересовалась она.

— Да вот узнали, что ты здесь, и решили зайти, проведать… Давно не виделись…

Андрей пошарил глазами по комнате и молча притулился на лавке возле тёплой печки.

— Заодно и погреться, — усмехнулся Юра. — Вообще-то мы доктора Сегеля ищем, — как бы оправдываясь за своё вторжение виновато сказал он. — Не знаешь, где он?

— Он в соседнем доме. Скоро должен быть здесь, — она с беспокойством посмотрела на него. — А зачем тебе доктор?

Слабый свет от лампы мягко падал на её лицо. Юра внимательно смотрел на неё и старался понять, что в ней изменилось. «Да мы оба изменились», — подумал он. Заметив в её руках кружку, притворно сморщившись и втянув в себя знакомый горький запах, улыбаясь, промычал:

— У-у, опять этот отвар. Я его надолго запомнил.

— Да, — сказала она с мягким укором, — этот отвар поставил тебя на ноги. Даша сквозь пушистые ресницы посмотрела на него. Взгляды их встретились. В её распахнутых глазах было что-то загадочное и предельно искреннее. А его охватила тревожная неизвестность, и в то же время эта неизвестность влекла его в заманчивую даль, которая вызывает непреодолимое желание жить.

— Уж больно он невкусный, — примирительно сказал Юра, чувствуя за собой досадную вину.

— Зато целебный, — она поставила кружку с отваром на стол. — Сейчас мы даём его очень слабой девочке, которую нам привезли из плена. У неё фашисты кровь взяли да перестарались. Взяли, наверное, больше положенного.

— Она из детского дома? — осторожно спросил Юра.

— Ну да.

Неожиданно пёстрая занавеска отодвинулась, за ней стояла Аня. Её смертельно бледное лицо заставило его вздрогнуть. Она на мгновение застыла, словно не веря глазам своим, затем слабо произнесла:

— Юра, я тебя по голосу узнала.

— Аня, ты живая?! — воскликнул он.

Увидев свою сестру, с лавки вскочил ошалевший Андрей и, позабыв про всё, с восторгом бросился к ней.

— Аня! Аня! — заорал он. — Сестрёнка! Я же говорил, что это она была в детдоме.

— Аня — сестра Андрея? — удивлённо спросила Даша у Юры.

— Да, родная сестра, — ответил он.

Андрей крепко обнял Аню, позабыв, что на шее у него висит автомат. Аня в растерянности от неожиданной встречи плохо соображала, что происходит. Наконец, придя в себя, она бескровными губами с изумлением прошептала:

— Андрейка, это ты? — её слова как слабое эхо отозвались на слова брата.

— Ну конечно я, а кто же?! Какая ты стала… Как ты выросла, — разглядывая сестру, сбивчиво говорил Андрей.

— Ты что, партизан? — Аня покосилась на автомат.

— Да, партизан.

Старушка, приложив ладонь к щеке, слушала, затем встала с лавки, высохшей рукой осенила ребят крестным знамением и тихо сама себе молвила:

— Господи, спаси и сохрани. Такие молоденькие, а воюють.

Андрей с радостным возбуждением после тяжелого времени разлуки стал спрашивать, что с ней было, как здоровье.

Вместо ответа Аня закашлялась, обеими руками держась за горло, часто-часто заморгала полными от слёз глазами.

Внутри у Андрея всё похолодело.

— Ну, вот уже и слёзы пустила, — виновато сказал он. — Ты чего плачешь-то?

— Я рада, что тебя вижу, что ты живой, — слабо сказала она. Слёзы ручьём потекли из её глаз: это были слёзы счастья, и она с трудом удерживалась, чтобы не разрыдаться в голос.

Аня сквозь слёзы старалась поближе разглядеть брата, но его лицо беспомощно проплывало в оранжевом ореоле, то приближаясь, то удаляясь.

Андрей смотрел на худенькую, бледнолицую, с впалыми щеками сестрёнку, у которой под глазами синие круги, а за спиной болтались две косички, и лишь суровая лесная привычка скрывать свои чувства помогла ему не расплакаться, как мальчишке — хотя он и был мальчишка, только партизанский.

— Андрей, твоей сестре трудно говорить, — вмешалась Даша.

Аня пыталась улыбнуться, доверчиво, как в мирное время, прижалась к старшему брату, и слёзы её