Родилась бабушка второго октября в деревне Вяземки. Доближайшего селения сто верст по осеннему бездорожью на телеге… Так и пошла онапо жизни – Афанасией Константиновной. И если модные нынче учения об именахсправедливы, судьба ей предстояла неординарная. Только, думается, дело все-такив генах. У бабули была сестра – Анастасия. Правда, родственники звали ееСтюра-катафалк. Тетка семь раз бегала под венец. Не успев прожить и года всчастливом браке, она тут же становилась вдовой, причем каждый раз вследствиефорс-мажорных обстоятельств. Один муж скончался от воспаления легких, второйумер во время операции аппендицита, третий попал в какую-то катастрофу – всех ине упомнишь! Правда, последнее, седьмое замужество оказалось счастливым: вродеу Стюры даже родилась дочь. Я не знаю подробностей, так как муж увез теткукуда-то за Урал и мы никогда не встречались. Бабуля, правда, переписывалась сней, но потом отношения прервались. Иногда, думая о своей родне, я считаю, чтострасть к игре в бридж и покер, равно как и любовь к детективным расследованиямпришла ко мне от Афанасии, а склонность бесконечно выходить замуж – отАнастасии. Светлые волосы, голубые глаза и полное отсутствие музыкального слухая унаследовала от матери. Интересно, кто поделился плохими зубами и глупостью?Вероятно, отец, но, честно говоря, я его не знаю, как-то не удалосьвстретиться! Имелся еще дедуля, и я точно знаю привычки, исходящие от него:курение, полное наплевательство на домашнее хозяйство и редкие, зато бурныеприпадки гнева. Поэтому, когда я нарываюсь на неприятности, это не моя вина.Просто в этот момент верх одерживают гены Афанасии… Но сегодня, кажется,побеждала Анастасия, потому что Виталий нравился мне все больше и больше…

– Уже поздно, – вырвалось у меня, – зато завтра часам к семиприезжай к нам на обед, познакомлю со своими. К тому же ты – мое единственноеалиби.

Виталий удивленно поднял брови.

– Мы ведь сидели в пятницу в ресторане «Макдоналдс»,помнишь?

– Конечно.

– Вот и придется рассказать об этом полковнику Дегтяреву.

– Нет вопросов, – бодро ответил кавалер.

Я безумно обрадовалась. Наконец-то в этом темном делепрорезался луч света.

Но ликование оказалось преждевременным. На следующий деньпрямо с утра я предупредила своих домашних о визите гостя. Аркадий и Ольгапромолчали, Денька скорчил гримасу и начал о чем-то шептаться с Машей, Оксанаосторожненько осведомилась:

– Это что, новый кандидат на руку и сердце?

– Нет, конечно, – обозлилась я, – просто мужчина, которомутвоя подруга по чистому недоразумению понравилась. Ну может у меня быть личнаяжизнь?

– Нет, – хором ответили дети и уткнулись в тарелки.

Одетая во все новое, Нюся демагогически заявила:

– Сейчас следует крайне осторожно заводить новые знакомства.

От злости я чуть было не швырнула в нее тарелку с омлетом.Чья бы корова мычала…

Ровно в семь Виталий бодрым шагом вошел в столовую. Сначалавсе шло прекрасно. Кавалер вручил мне и Зайке роскошные букеты, Мане – коробкуконфет. Я заулыбалась и попыталась завести разговор. Но все мои усилияразбивались о каменное молчание детей и друзей. Лишь изредка, глядя на моиухищрения, они выдавливали из себя однозначное «да» или «нет». В общем, когда вполовине восьмого Ирка объявила, что ужин готов, я сидела вся потная, красная излая до невозможности.

На ужин подали… паровые рыбные котлеты, тушеные овощи,какую-то зеленую размазню. Я в ужасе уставилась на стол. Никогда никто изприсутствующих не возьмет в рот и кусочка этих яств. Но противные родственникипринялись шумно смаковать «деликатесы», восторгаясь их вкусом.

Я молча ковыряла вилкой полусъедобные биточки и мрачнодумала о том, что скажу всем после ухода Орлова. И тут в столовой появилсяАлександр Михайлович.

– Ура! – завопила Манюня.

– Дядя Саша! – завизжал Денька, вешаясь полковнику на шею.

Все разом оживились. Аркашка пододвинул стул, Зайкарасправляла на брюшке приятеля салфетку, Оксанка заботливо щупала пульс, аДениска сметал крошки со скатерти, куда поставили чистую тарелку. Кусочки хлебалетели прямо в сторону Виталия.

– Да ладно, – отбивался ничего не понимающий приятель, –чего суетитесь-то?

– Разрешите вам представить, – церемонно обратилась Маня кмоему кавалеру, – Александр Михайлович Дегтярев, старинный мамин приятель,можно сказать, наш отец, мы его все очень любим!

Повисло напряженное молчание. И тут в столовую вплыла Ирка старелкой. Изумительный запах домашней буженины и свежеподжаренной картошкиразнесся в воздухе. Перед полковником возникло блюдо с большими ароматнымикусками свинины.

– У дяди Саши аллергия на рыбу, – быстро прояснил ситуациюДенька.

Александр Михайлович с глубоким изумлением посмотрел намальчика.

К чести Виталия надо сказать, что держался онбезукоризненно. Изобразив полный восторг, съел мерзкие биточки, мило пыталсязавести светскую беседу, гладил собак по головам и рассыпал как ни в чем небывало комплименты.

Я стала потихоньку успокаиваться, и тут из гостиной донессянечеловеческий вопль. Все вскочили и бросились в соседнюю комнату. Взорупредстала страшная картина. На полу среди расстеленных газет и картонок лежална спине Семен Андреевич.

– Что случилось? – испуганно спросила Зайка.

– Парализовало меня, – пробормотал работяга почему-тошепотом. – Притомился немного, вот и прилег поспать на полчасика, пока Жорикчаек на кухне пьет.

– Пустите меня, – велела Оксана. – Чего столпились. Яхирург, а вы здесь зачем?

Она присела возле закатившего глаза страдальца ирасхохоталась.

– Парализовало, говоришь, пока напарник чаек пьет? Полчасавсего?

– Да, – простонал Семен Андреевич, изображая на лицекрестную муку.

– Врешь, – продолжала смеяться хирург, – небось часа тридрыхнешь.

– Нет.

– А вот и да, потому что лак засох!

– Лак? – удивились мы, окружая кольцом «паралитика». Околорабочего действительно валялась опрокинутая банка. Кешка взял железную емкостьи прочел: «Лак для мебели. Огнеопасно, ядовит, сохнет за два часа». Очевидно,во сне Семен Андреевич задел банку, и содержимое, вылившись на пол, «залачило»его накрепко. На наш громкий смех из кухни прибежал с виноватым видом Жорик итут же принялся оправдываться: