Могу себе представить, что стало бы с родственничками, еслибы они прочли мои записи. Брат, которого я в последний раз видела пять летназад (такой противный, прыщавый и высокомерный капуцин), непременно предал быменя анафеме. Отца удар бы хватил! Сестричка Клод, высоконравственная женасвоего мужа и занудная мамаша трех деточек (терпеть не могу своих племянниц),такой визг подняла бы! Воздела бы руки к небу: «Ах, какое счастье, что господьуже взял к себе нашу маменьку и она не видит, в какую бездну рухнула ее младшаядочь! Твое рождение стоило ей жизни, а ты превратилась… О боже, в кого тыпревратилась!» А в кого я должна была превратиться – от такой жизни, при такомотце? Не уверена, что именно мое рождение стоило матушке жизни. Что-то такоешептали служанки, когда у нас еще были постоянные служанки, а не наемныепосудницы и поломойки: мол, отец поскупился позвать хорошего врача, вот она иумерла от потери крови, пользуемая невежественной, но зато дешевой, оченьдешевой повитухой. Ведь роль повитухи исполняла моя покойная бабка, мать отца.Ей можно было не платить за работу ни су, а что из-за его скупости Клод,Себастьян и новорожденная Николь лишились матери – ну, это не суть важно.Неведомо, какими бы мы сделались, останься она в живых. Быть может, все было быиначе. А быть может, нет. Мне трудно судить. Одно могу сказать: если бы отцахватил удар, я была бы просто счастлива. Тогда мы – Клод, Себастьян и я –наконец-то унаследовали бы деньги.

А может быть, наследников было бы меньше: только Себастьян ия… Ведь отец поклялся лишить Клод наследства, когда она вышла замуж за своегоКристиана Превера. Муженек сестры, вообразите, оказался настолько корыстолюбив,что потребовал у отца все же выплатить приданое, которое тот сначала обещалдать за Клод, а после свадьбы решил прикарманить. Дошло дело до суда, отецбесился, буквально бесился от ярости. Но в результате он выложил-таки оченьнемалую сумму, и дела Преверов с тех пор пошли в гору. Супруг Клод, может, ипорядочный человек, но, глядя на него, я точно знаю, что замуж за порядочногочеловека не пойду. Беда какой он скучный! Они с Клод – два сапога пара. Мы сней видимся редко – отец запретил ей бывать у нас дома, я порой сама еенавещаю, – и мне доставляет удовольствие думать, что Превер иногда сходит с умаот добродетелей моей сестрицы и бегает по борделям в поисках очень даженедобродетельных радостей. А впрочем, не знаю, ничего не могу сказать. Может быть,муж и жена и впрямь одна сатана.

Интересно, Превер бьет женушку или нет? Помнится мне, ещеженихаясь, он очень любил читать вслух старинные фабльо:

Не зря зовется дураком,

Кто у жены под каблуком.

Сидит и ждет за годом год,

Когда она свой раж уймет.

Взглянула косо – врежь ей в глаз,

Чтоб впредь коситься зареклась,

Поднимет шум и тарарам —

Ты ей, злодейке, по губам!

А кто не поступает так,

Тот сам себе заклятый враг.

И мы с Клод должны были смеяться… На месте Клод я бынепременно наставила ему рога, если бы он и правда надумал драться!

Но я отвлеклась. Так вот о наследстве. Клод можно сброситьсо счетов. Отец ей ни гроша не даст. Остаемся мы с Себастьяном. Но и здесь всене так-то просто! Пять лет назад, когда я и видела Себастьяна в последний раз, унего с отцом произошла крупная ссора. Брат требовал денег. Если бы он сделалкрупный взнос, его кем-то там назначили бы в его монастыре. Ключарем,капелланом или еще каким-то старшим братом – я ничего в этом не понимаю ипонимать не хочу. Ну отец, понятно, отказал. Наверное, монаху полагалось быуйти со смиренным видом, но Себастьян вспылил. Они с отцом страшно орали другна друга. Я почему-то так испугалась… ну да, пять лет назад я была еще пугливаяи глупая девчонка. Я забилась в своей спальне в шкаф и там сидела. Мнеказалось, мир провалится в тартарары: ведь мой отец и мой брат стали врагами! Ядаже не помню, чего они там наговорили друг другу, но зато помню вот что: когдаСебастьян проходил мимо моей комнаты, отец вслед ему докрикивал проклятия и угрозыникогда и на порог не пускать, и лишить наследства.

С тех пор Себастьян в нашем доме не появлялся. Не приходил,и все. Глупо, конечно. Отец не прогнал бы его. Мне даже кажется, что он ждалСебастьяна. Но тот не появлялся. И отец злился на него все больше. Уж большенекуда! Он хотел, чтобы Себастьян просил прощения. Ну да, попросит братец, какже! А три месяца назад, когда доктор Мерсье сказал отцу, что болезнь егообостряется и он долго не протянет, батюшка мой вызвал нотариуса. Мсье Пастер,уходя, все головой качал. И очень странно на меня посмотрел и пробормотал, чтонельзя так возносить одного ребенка в ущерб другим, несправедливо. А отец с техпор сделался со мной непривычно ласков, и хоть щедрости у него не прибавилось,я подумала, что он… что он, возможно, переписал завещание. Исполнил свою угрозу– лишил Себастьяна наследства. Все получу я.

Но когда? Ответ ясен: когда умрет отец. Вот он умрет, ястану богатой невестой… И что? Нет, конечно, я найду, что делать с деньгами,только дура не нашла бы, а я отнюдь не дура. Наверное, другая на моем местевтайне молилась бы, чтобы это случилось поскорей, но я не молюсь. Ведь когда ястану богата… когда я стану богата, мне придется бросить работу у мадам Ивонн.Зачем, если у меня и так будут деньги?

Или… или мне придется признаться себе, что я работаю у неевовсе не ради денег, а ради удовольствия. Причем, самое смешное, не радиплотского удовольствия. А ради удовольствия обманывать людей, играть ими…властвовать над ними!