– В ситуации типа этой я не вижу оснований скрывать что-либоот вас. – Он вопросительно взглянул на своего коллегу, и тот согласно кивнул.Пэнборн по-прежнему выглядел не очень довольным. И даже сердитым. «Он выглядиттак, – подумал Тад, – словно жаждет разодрать меня пальцами и намотать мнекишки вокруг головы.»

– Это звучит очень профессионально, – сказал Тад. Он ощутил,что к нему вернулась, по меньшей мере, часть самообладания, и его голосзазвучал на более низких нотах. Он хотел бы разозлиться, поскольку злостьизгоняет страх, но выглядел сильно смущенным и недоуменным. Он чувствовал, каку него сосет под ложечкой. – Не учитывается, что я по-прежнему не имею никакогопредставления, в чем же суть этой идиотской ситуации.

– Если бы мы верили в это утверждение, нас бы здесь не было,мистер Бомонт, – сообщил Пэнборн. Выражение нескрываемого отвращения на еголице неожиданно сменилось испугом. Тад, наконец, разъярился.

– Меня не волнует, что вы думаете! – проорал Тад. – Яговорил уже вам, что знаю вас, шериф Пэнборн. Моя жена и я приобрели летний домв Кастл Роке в 1973 году – задолго до того, как вы услышали даже осуществовании такого места. Я не знаю, чем вы занимаетесь здесь, в 160 милях слишним от вашего участка, и почему вы таращитесь на меня с выражениемгадливости, словно я птичий помет на новенькой машине, но я могу сказать вам,что не собираюсь отправляться с вами куда-либо, пока не выясню, в чем же дело.Если для ареста нужен ордер, вы достанете его. Но мне хотелось бы, чтобы выоказались по горло в кипящем дерьме, а я был бы тем внизу, кто разводит огонь.Потому что я ничего не сделал. Это просто возмутительно. Просто... чертовски...возмутительно!

Теперь его голос звучал во всю мощь, и оба патрульныхвыглядели слегка ошарашенными. Пэнборн – нет. Он продолжал смотреть на Тада стем же гадливым выражением.

В соседней комнате кто-то из близнецов начал плакать.

– О Боже! – простонала Лиз, – что же это? Объясни нам!

– Пойди пригляди за детьми, крошка, – сказал Тад, не отводявзгляда от шерифа.

– Но...

– Прошу, – сказал он, и оба ребенка уже начали плакать. –Все будет в порядке.

Она посмотрела на него прощальным взглядом, ее глазаспрашивали «Ты обещаешь это?» и, наконец, ушла в детскую.

– Мы хотим допросить вас в связи с убийством Хомера Гамаша,– заявил второй полисмен.

Тад бросил тяжелый взгляд на Пэнборна и повернулся кпатрульному.

– Кого?

– Хомера Гамаша, – повторил Пэнборн.

– Не собираетесь ли вы заявить, что это имя ничего не значитдля вас, мистер Бомонт?

– Конечно же, нет, – ответил изумленный Тад. – Хомер отвозилнаш мусор на свалку, когда мы уезжали отсюда в город. Делал мелкий ремонт научастке вокруг дома. Он потерял руку в Корее. Он получил Серебряную звезду...

– Бронзовую, – сурово сказал шериф.

– Хомер мертв? Кто убил его?

Патрульные взглянули друг на друга в большом изумлении.После печали удивление, наверное, то человеческое чувство, которое труднеевсего скрывать.

Первый полисмен ответил удивительно вежливым голосом:

– У нас есть все основания полагать, что это были вы, мистерБомонт. Поэтому мы и здесь.

Тад взглянул на него в полном изумлении, а через мгновениерассмеялся.

– Иисус Христос. Это сумасшествие.

– Вы хотите взять плащ, мистер Бомонт? – спросил другойполисмен. – Там здорово моросит.

– Я не собираюсь идти с вами куда-либо, – ответил Тад сотсутствующим видом, полностью игнорируя появившееся у Пэнборна выражениекрайнего нетерпения на лице. Тад напряженно думал.

– Я боюсь, что вы все же были здесь так или иначе замешаны,– сказал шериф.

– Но должен быть другой, – сказал Тад и наконец вышел изсебя. – Когда это случилось?

– Мистер Бомонт, – сказал Пэнборн, говоря необычайномедленным и очень заботливым голосом, как будто он говорил с четырехлетниммалышом, страстно желая внушить ему что-то. – Мы здесь совсем не для того,чтобы давать вам информацию.

Лиз появилась в дверях с обоими детьми. Лицо ее страшнопобледнело, ее лоб горел как раскаленная лампа.

– Это безумие, – сказала она, глядя то на шерифа, то напатрульных, то снова на шерифа. – Безумие. Разве вы не понимаете этого?

– Слушайте, – заявил Тад, подойдя к Лиз и обняв ее однойрукой. – Я не убивал Хомера, шериф Пэнборн, но я понимаю теперь, почему вы такразъярены. Поднимитесь со мной в кабинет. Давайте сядем и посмотрим, не сможемли мы все это выяснить здесь...

– Мне бы хотелось, чтобы вы взяли свой плащ, – сказал на этошериф. Он посмотрел на Лиз. – Извините меня за эту накидку, но мне пришлосьпромотаться сегодня все утро под этим проливным дождем. Мы наследили здесь.

Тад взглянул на старшего из полисменов.

– Вы не смогли бы немного вразумить этого человека?Объясните ему, что он избежит многих неприятностей и беспокойств, просторассказав мне, когда был убит Хомер. – И затем добавил после некоторогораздумья: – И где. Если это было здесь, в Роке, я не представляю, что мог бытут делать Хомер... и, да, я не выезжал из Ладлоу, кроме как в университет, запоследние два с половиной месяца. – Он посмотрел на Лиз, и она кивнула.

Полисмен обдумал эти слова и затем заявил:

– Позвольте нам недолго посоветоваться.

Все трое спустились вниз, причем полисмены почти велишерифа. Они вышли за дверь на улицу. Как только дверь закрылась за ними, Лизразразилась градом вопросов. Тад слишком хорошо знал ее, чтобы предполагатьвозможность проявления ее ужаса в нарастающем озлоблении, даже ярости – хотя бына полисменов, если уж не на известие о смерти Хомера Гамаша. На самом деле,она готова была разрыдаться.

– Все идет нормально, – сказал он и поцеловал ее в щеку.После раздумья он решил поцеловать Уильяма и Уэнди, которые выглядели все болееобеспокоенными.

– Я думаю, что патрульные уже поняли, что я говорю правду.Пэнборн... ну он же знал Хомера. Ты тоже. Он просто дьявольски разъярился. «Ктому же, судя по его виду и тону, у него должны быть какие-то неопровержимыедоказательства моего участия в этом убийстве», – подумал Тад, но не высказалэту мысль.

Он подошел к двери прихожей и выглянул в боковое узкоеокошко, как это делала Лиз. Если бы не сложившаяся ситуация, то, что он увидел,показалось бы ему очень забавным. Все трое стояли на одной ступеньке, почтизащищенные от дождя навесом, но все же не целиком, и проводили там своего родаконференцию. Тад мог уловить звуки их голосов, но не смысл сказанного. Онподумал, что они напоминают членов бейсбольной команды, обсуждающих тактикуигры во время решающего розыгрыша. Оба полисмена что-то внушали Пэнборну,который качал головой и горячо возражал.