Пока мы с Холмсом бормотали приветствия, я рассматривалместного представителя закона. Дэнкерс был дородным мужчиной с сероватым лицом,на котором выделялись густые усы, явно составлявшие гордость владельца.Констебль наградил нас ледяным взглядом; его манеры явно указывали на то, что впомощи детективов-консультантов из Лондона, знаменитых или нет, он ненуждается. Холмс, уже имевший дело с официальными лицами в небольших городах,вел себя чрезвычайно любезно:

— Присаживайтесь, констебль, и присоединяйтесь к завтраку.

Дэнкерс явно не желал приручаться. Он ответил с грубоватойделовитостью:

— Я очень занят, мистер Холмс. Мои обязанности…

Ему не суждено было закончить — открытая ладонь левой рукиХолмса с такой силой шлепнула по столу, что судки с приправами подскочили.

— Невероятно! — голос моего друга был столь мрачен, будто онсообщал об эпидемии черной оспы. — Вы хотите сказать, констебль, что позволилираспущенным нравам столицы вторгнуться в этот милый городок? Что происходит вэтом цветущем крае?! На улицах свирепствует преступность?!

Дэнкерс поперхнулся и испуганно уставился на Холмса:

— Конечно, нет, сэр. Ничего подобного. Здесь даже пропажавелосипеда считается крупным происшествием.

Суровая складка на лице моего друга разгладилась.

— Отлично! В таком случае вы сможете ради нас ненадолгоотвлечься от своих обязанностей. Присаживайтесь, констебль.

В голосе Холмса слышались властные нотки, и Дэнкерс занялстул с достойной одобрения готовностью. Когда его гонор улетучился как воздухиз продырявленного шарика, констебль стал весьма почтительным. Холмс подозвалофицианта, но Дэнкерс сказал, что в данный момент не может есть. Подавивулыбку, официант принес бутылку ирландского портера, при виде которой усатыйконстебль буквально расцвел.

— Доктор Витерспун ввел нас в курс дела о смерти ЭймосаГридли, — сообщил Холмс.

— Мы дошли до выводов следствия, — подтвердил эксперт. —Почему бы вам не продолжить с этого места, Дэнкерс?

Констебль подчинился.

— Несчастный случай представляется вполне очевидным,джентльмены, — сказал он. — Единственный наследник Эймоса — его племянник морякЛотар Гридли.

— И, насколько я понимаю, он был в море, когда умер дядя.

— Совершенно верно, мистер Холмс. Корабль «Тихоокеанскаякоролева», приписанный в Мельбурне, прибыл через два дня после смерти. Лотарубыли завещаны антикварный магазин и деньги, имевшиеся на руках у Эймоса. Всумме не так уж много.

— Лотар Гридли должен получить к тому же пятьсот фунтовстраховки, — заявил Холмс.

Дэнкерс задумчиво потер подбородок:

— Это так, сэр. Тоже неплохо. Антикварный магазин и товарыстоят не слишком много в твердой валюте.

Констебль замолчал. Холмс, немного подумав, одобрительнокивнул:

— Я вижу, почему вы отказались от мысли об убийстве радикорысти. Какими были отношения покойного с соседями?

— Что ж, — медленно произнес Дэнкерс. — Я не могу сказать,чтобы Эймос пользовался всеобщей любовью. Одиночка, видите ли, а люди обычно недоверяют таким типам. Он был довольно неприветливым, но не злым и не обидчивымчеловеком. Любил деньги.

— По необходимости, — вмешался в разговор Витерспун. — Как яуже говорил. Я неплохо знал Эймоса. Он надеялся, что его племянник расстанетсяс морем и поселится в Сент-Обри. Старику, вероятно, казалось, что Лотар возьметна себя ведение дел в магазине.

— А как ему красили коттедж, — пустился в воспоминанияконстебль. — Не хочу отзываться дурно об умершем, но он нанял для этого МолтонаМорриса. У них был такой спор о цене, что слышно было небось даже вКенсингтоне. В конце концов Молтон вообще отказался заканчивать работу, покаему не уплатят оговоренную сумму. И старый Эймос в конце концов вынужден былраскошелиться, но только после того, как маляр чуть ли не неделю не появлялсяна работе.

— Старая вражда? — спросил я.

Витерспун и констебль обменялись улыбками.

— Одни разговоры, доктор. Я думаю, что у Молтона есть капляцыганской крови, потому что торговаться он любит до самозабвения.

Дэнкерс снова посмотрел на Холмса:

— На следствии было выдвинуто предположение о том, что Эймоспокончил с собой. Лотар потребовал доказательств и выяснил странную вещь.

— То, что его дядя страдал акрофобией — боязнью высоты, —спокойно сказал Холмс.

Оба жителя Сент-Обри изумленно уставились на великогодетектива. Я, несмотря на наше долгое знакомство, сделал то же.

— Как вы узнали об этом, мистер Холмс? — запинаясь спросилконстебль Дэнкерс.

— Вы только что сами сказали это, — последовал ответ.

— Видите ли, — продолжил Холмс. — Вы утверждали, что мистерГридли был крайне прижимист и все же нанял человека для покраски коттеджа.Работа, которая, без сомнения, была ему по силам. Когда маляр бросил работу,такой скряга, как покойный, закончил бы ее сам. Что помешало ему сделать это?Боязнь высоты.

Дэнкерс и Витерспун восхищенно смотрели на Холмса.

— Да, сэр, — произнес наконец констебль. — После того как вывсе объяснили, дело представляется очевидным.

— И это наводит на еще одну очевидную мысль. Если ЭймосГридли страдал акрофобией, что он делал на крыше крыльца?

Дэнкерс бросил встревоженный взгляд на медицинскогоэксперта.

Слово взял Витерспун:

— Племянник Эймоса действительно доказал, что его дядя дажелечился от этой фобии, но безуспешно, — запоздало признался он.

— Лотар Гридли отрицал любую возможность самоубийства, впротивном случае страховая компания была бы свободна от обязанности платить, —сказал Холмс.

— И Лотар лишился бы пятисот фунтов, — добавил констебльДэнкерс. — Но его сведения верны, мы проверяли это.

Холмс не слушал.

— Человек, страдающий акрофобией, добровольно забирается накрышу, — размышлял он. — Полагаю, там была приставная лестница?

Мелкие капельки пота выступили на лбу констебля Дэнкерса.

— Вообще-то нет.

В этот момент мое собственное любопытство достигло предела.