– Для меня все совершенно ясно, – решительно заявила МэриДюрант. – Дом надежно запирается от грабителей, но, если бы кто-нибудьобратился к маме с просьбой принять его по неотложному делу, сомнений нет,этому человеку открыли бы дверь. Думаю, что так все и было. Папе показалось,что он слышал звонок сразу же после семи.

Маршалл вопрошающе взглянул на Лео.

– Да, кажется, я говорил об этом. – Лео кивнул. – Конечно,сейчас я уже не помню точно, но тогда мне послышался звук дверного звонка. Яготов был уже спуститься, как вдруг показалось, будто отворилась и закрыласьвходная дверь. Я не слышал ни громких голосов, ни какого-либо шума,свидетельствующего о насильственном вторжении. Вот это я могу подтвердить.

– Хорошо, хорошо, – проговорил мистер Маршалл. – Сомненийнет, случилось то, что могло случиться. Увы, нам известно одно: каких-топроходимцев, сочинивших душещипательную историю, впустили в дом, а те, сотворивзлодейство, убежали, прихватив попавшие под руку деньги. Да, думаю, все именнотак и произошло.

Маршалл говорил с преувеличенной убедительностью и при этомвнимательно разглядывал присутствующих, мысленно давая им краткиехарактеристики. Мэри Дюрант красива, невозмутима и даже несколько равнодушна,уверена в себе, лишена воображения. За ней в инвалидном кресле ее муж, ФилипДюрант. Умница, отметил про себя Маршалл. Мог бы сделать хорошую карьеру идалеко пойти, если бы серьезнее относился к вопросам бизнеса. Случившеесявоспринимает не столь спокойно, как его супруга. Взгляд задумчивый и тревожный.Понимает, какими осложнениями грозит неизбежное возобновление следствия.Впрочем, Мэри Дюрант вполне может изображать спокойствие. Еще в детстве онаотличалась самообладанием и выдержкой, умением скрывать свои чувства.

Филип Дюрант слегка поежился в своем кресле, лучистые умныеглаза его с нескрываемой усмешкой разглядывали адвоката. Мэри порывистообернулась, и ее взгляд, полный беспредельного обожания, удивил Маршалла.Супружеская преданность Мэри была известна, но он и представить не мог, что этоспокойное, бесстрастное создание, лишенное, казалось бы, сильных привязанностейи антипатий, способно проявить столь сильное чувство. Чем же ее покорил этотпарень? Что касается Филипа Дюранта, то ему было явно не по себе. Беспокоится отом, как развернутся события, смекнул Маршалл. И не напрасно беспокоится!

Напротив адвоката с угрюмым видом сидел Мики, молодой,красивый и мрачный. «Почему он такой угрюмый?» – подумал Маршалл. Рядом с Микисидела Тина, похожая на грациозную черную кошечку. У нее были смуглая кожа,низкий голос, огромные глаза и мягкие, плавные движения. Она была с видусовершенно спокойна, хотя, возможно, за этим спокойствием неистовствовалиэмоции. Маршаллу о ней было известно немногое. По совету миссис Эрджайл онапоступила на работу в библиотеку графства, имела квартиру в Редмине и лишь науик-энд приезжала домой. Внешне она послушна и скромна, во всяком случае,производит такое впечатление. Но кто знает? В тот вечер ее здесь не было. Впрочем,до Редмина отсюда всего десяток миль. И все же Тина с Мики подозрений невызывали.

Маршалл окинул быстрым взглядом Кирстен Линдстрем, взиравшуюна него с нескрываемой неприязнью. Допустим, подумал Маршалл, это она вприпадке безумия напала на свою хозяйку. И сам же удивился своемупредположению, хотя долгие годы, отданные юридической практике, научили егоничему не удивляться. Кирстен была типичная старая дева – ревнивая,завистливая, вечно всем недовольная. На современном жаргоне таких именуют «взбеленившаясястарая дева». Очень подходящее словечко. И все бы очень хорошо сходилось одно кодному, с несвойственным ему цинизмом подумал мистер Маршалл. Иностранка. Нечлен семьи. Ловко спряталась за спину Джако: услышала ссору и еювоспользовалась, а? Но как-то трудно в это верится. Ведь Кирстен Линдстрембоготворила Джако, детям она была предана до самозабвения. Очень жаль – нотакое предположение не выдерживает критики.

Его взгляд остановился на Лео Эрджайле и Гвенде Воугхан. Ониеще не объявили о своей помолвке, что весьма кстати. Разумное решение. Онсвоевременно их предостерег. Разумеется, этот секрет известен каждому, иполиция, несомненно, за этот кончик ухватится. Самая верная гипотеза с точкизрения полиции. Классический учебный пример. Муж, жена и ее соперница. Труднолишь представить, что Лео Эрджайл мог поднять руку на свою жену. Нет,положительно это ни в какие ворота не лезет. Ведь он много лет знает ЛеоЭрджайла и очень высоко его ценит. Интеллектуал, книгочей, милейший человек,взирающий на мир глазами философа. Такой человек не способен убить кочергойсобственную жену. Разумеется, в определенном возрасте, когда человек влюбится…Нет! Обычная газетная чушь. Воскресное развлекательное чтиво для английскихобывателей! Представить, будто Лео…

Ну а что можно сказать о Гвенде Воугхан? Маршалл не был сней близко знаком. Он оглядел ее полные губы, соблазнительную фигурку. Безсомнения, она любит Лео. И, вероятно, давно. Развод – самое милое дело. Как быотнеслась к разводу миссис Эрджайл, Маршалл не знал. Но старомодные взгляды Леобыли ему достаточно хорошо известны, мысль о разводе явно пришлась бы не подуше мистеру Эрджайлу. Маршалл не думал, чтобы Гвенда Воугхан была любовницейЛео. И тем больше оснований было у Гвенды Воугхан устранить соперницу, непривлекая к себе внимания… Могла бы она не моргнув глазом все свалить на Джако?Вряд ли он ей нравился. Обаяние Джако не действовало на Гвенду, а Маршалл оченьхорошо знал, какими безжалостными и жестокими бывают женщины. Так что Гвенду неследует, пожалуй, сбрасывать со счета. Сомнительно, однако, что полиции удастсясобрать против нее достаточно доказательств. В тот день она была в доме,находилась с Лео в библиотеке, попрощалась с ним и спустилась по лестнице.Никто не может сказать, заходила она или нет к миссис Эрджайл в гостиную; аесли заходила, то что помешало бы ей взять кочергу, подкрасться к склонившейсянад столом, ничего не подозревавшей женщине и нанести удар. После этого ГвендеВоугхан оставалось лишь отшвырнуть кочергу, выйти через парадную дверь ивозвратиться домой, как это она обычно и делала. Но едва ли полиция иликто-нибудь еще смогут найти тому подтверждение.

Он посмотрел на Хестер. Милая девочка. Нет, не просто милая,а настоящая красавица. У нее довольно необычная, прямо-таки вызывающая красота.Интересно, кто были ее родители? Она выглядит какой-то диковатой, необузданной,отчаянной. Именно отчаянной! Но почему? Когда-то она убежала из дома, поступилана сцену, влюбилась как дурочка в какого-то заурядного актера; потом, вняв увещеваниям,вернулась домой к миссис Эрджайл и, казалось, успокоилась. И все-таки Хестернельзя сбрасывать со счета, никто не знает, что именно и в какой моментвзбредет в голову этой отчаянной девчонке. Тем более это неведомо полиции.

Вот и выходит, подумал Маршалл, что если даже полиция иобъявит кого-то подозреваемым, то вряд ли сможет доказать его вину. Итак, делопринимает благоприятный оборот. Благоприятный? Это слово заставило еговздрогнуть. Но почему? Разве отсутствие выхода не самый благоприятный выход изэтого тупика? Интересно, знают ли правду сами Эрджайлы? Вряд ли. Не знают.Если, конечно, не считать того единственного среди них, которому она,по-видимому, слишком хорошо известна… Нет, но если не знают, то, может быть,кого-то подозревают? Ладно, пусть сейчас их не терзают подозрения, но онинеминуемо появятся, их не избежать, память не вытравишь… Безнадежное, да,совершенно безнадежное положение.