– Но Кирстен не могла ее убить! – закричала Хестер. – Тинасама спустилась к Мики по лестнице. Она была жива и здорова.

– Дитя мое, – возразил Калгари, – люди, которых ткнулиострием, проходят целую улицу, даже не подозревая об этом! Потрясенная Тинаедва ли могла что-нибудь почувствовать. Может быть, легкий укол, на который онане обратила внимания. – Он взглянул на Кирстен: – А потом, выбрав удобныймомент, вы подсунули нож в карман Мики. И это было величайшей подлостью извсего, что вы натворили.

Кирстен умоляюще всплеснула руками:

– Я не могла иначе… не могла… Все так сразу надвинулось… Онипочувствовали правду, Филип и Тина… Тина, видно, подслушала мой разговор сДжако около входной двери. Они начинали догадываться… надо было спасаться. Язахотела… кому бы не захотелось выкрутиться! – Руки ее опустились. – Я нехотела Тину убивать. И Филипа…

Мэри Дюрант поднялась с кресла и медленно пересекла комнату.С каждым шагом ее намерения становились все очевиднее.

– Ты убила Филипа! – вскричала она. – Ты убила Филипа!

И вдруг, словно тигрица, она бросилась на свою жертву.Находчивая Гвенда вскочила на ноги и обхватила Мэри. К ней подоспел Калгари, исообща они оттащили ее от Кирстен.

– Ты… ты! – кричала Мэри Дюрант.

Кирстен Линдстрем искоса взглянула на Мэри.

– Зачем он вмешивался не в свое дело? – спросила она. –Зачем приставал ко всем с вопросами? Ему-то ведь ничего не угрожало. Не егожизнь подвергалась опасности. Он занимался этим от нечего делать. – Онаповернулась, медленно побрела к двери и, ни на кого не взглянув, вышла изкомнаты.

– Остановите ее! – вскричала Хестер. – Остановите же ее!

– Пусть идет, Хестер, – произнес Лео Эрджайл.

– Но… она что-нибудь с собой сделает.

– Сомневаюсь, – возразил Калгари.

– Столько лет она была нашим верным другом, – сказал Лео. –Верным, преданным… и вот те раз!

– Думаете, она… покончит с собой? – спросила Гвенда.

– Скорее она отправится на ближайшую станцию и уедет вЛондон, – предположил Калгари. – Но никуда, разумеется, она не денется. Еевыследят и схватят.

– Наша дорогая Кирстен, – повторил Лео. Голос его дрожал. –Такая верная, такая обходительная.

Гвенда схватила его за руку и сильно встряхнула ее:

– Как ты можешь, Лео, как ты можешь? Подумай, что она сделала…сколько страданий нам причинила!

– Знаю, – сказал Лео, – но и сама она страдала не меньшенашего. Полагаю, ее страдания лежат бременем на всех нас.

– Мы страдали бы вечно, – заметила Гвенда, – вместе с нею!Не знаю, что было бы с нами, не окажись здесь доктора Калгари. – Она благодарноему улыбнулась.

– Все-таки, – ответил Калгари, – я сумел вам чем-то помочь,хотя и с большим опозданием.

– Слишком большим, – горько проронила Мэри. – Слишкомбольшим! О, почему же мы не знали… почему не догадывались? – Она неприязненновзглянула на Хестер: – Я думала, это ты. Вечно тебя подозревала.

– Он этого не думал, – сказала Хестер. И посмотрела наКалгари.

– Хочу умереть, – тихо молвила Мэри Дюрант.

– Дорогая девочка, – проговорил Лео, – как бы мне хотелосьтебе помочь.

– Никто мне не поможет, – прошептала Мэри. – Филип самвиноват, ему захотелось остаться здесь, захотелось заняться расследованием.Своими руками себя погубил! – Она оглядела собравшихся. – Вам не понять. – И сэтими словами Мэри выбежала из комнаты.

Калгари с Хестер направились следом за ней. В дверях Калгариоглянулся и увидел, как Лео обнял Гвенду за плечи.

– Она же предупреждала меня, – призналась Хестер. Глаза ееокруглились, в них притаился страх. – С самого начала говорила, чтобы я ей недоверяла, чтобы опасалась и ее, и всех остальных…

– Забудьте об этом, дорогая, – посоветовал Калгари. – Вотчто вам теперь предстоит сделать. Забыть все. Вы все теперь свободны. Тучиподозрения не омрачают более вашего существования.

– А Тина? Она выздоровеет? Она не умрет?

– Думаю, нет. Она влюблена в Мики, не правда ли?

– Наверное, – ответила Хестер, в голосе ее послышалосьудивление. – Я об этом как-то не задумывалась, воспринимала их как брата ссестрой. Но на самом деле они ведь не брат и сестра.

– Кстати, Хестер, вы не знаете, что подразумевала Тина,когда произнесла слова «Голубка на мачте»?

– «Голубка на мачте»? – Хестер наморщила лоб. – Подождитеминуточку. Что-то ужасно знакомое. «О голубка моя, будь со мною, молю…» Так?

– Наверное.

– Это песенка. Старинная песенка. Кирстен ее обычно намнапевала. Запомнились небольшие кусочки. «Мой любимый стоял, подбоченясь рукою»и что-то еще. «Нет покоя душе ни в морях, ни на суше, только в сердце твоемобретаю покой».

– Так вот оно что! Значит, Кирстен? Понятно, – сказалКалгари. – Да, да, понятно…

– Наверное, они поженятся, когда Тина поправится и сможетпоехать с Мики в Кувейт, – предположила Хестер. – Тина всегда мечтала жить втеплой стране. В районе Персидского залива, наверное, тепло?

– Чересчур тепло, – уточнил Калгари.

– Тина не способна понять, как это может быть чересчуртепло, – заверила его Хестер.

– И вы, моя дорогая, теперь будете счастливы, – сказалКалгари, сжимая своей рукой руку Хестер. Он попробовал улыбнуться. – Выйдетезамуж за вашего молодого доктора, все устроится, страшные сны и приступыбезысходности перестанут вас терзать.

– Выйду за Дона? – удивилась Хестер. – Разумеется, я невыйду за него замуж, не собираюсь стать его женой.

– Но вы его любите.

– Нет, не думаю, что люблю его по-настоящему… Просто раньшетак думала. Но он не поверил мне, не был убежден в моей невиновности. А ондолжен был это почувствовать. – Она взглянула на Калгари. – Вот выпочувствовали! За вас бы я пошла.

– Но, Хестер, я намного старше вас. Вы же не сможете…

– Смогу… если вы этого захотите, – с неожиданной робостьюпроизнесла Хестер.

– Так я хочу! Очень хочу жениться на вас! – воскликнул АртурКалгари.