Уже смеркалось, когда он оказался у переправы. Мог быдобраться туда значительно раньше, если бы сам не оттягивал эту минуту.

Он пообедал с друзьями в Редки, но во время легкойнепринужденной беседы не переставал со страхом думать о предстоящем ему деле.Друзья пригласили его выпить чаю, и он снова принял их приглашение, но послечая дальнейшее промедление стало невозможным.

Заказанная машина уже ожидала его. Он распрощался сприятелями, а потом проехал семь миль по прибрежной дороге; затем шофер свернулна лесную просеку, которая привела их к маленькому каменному речному причалу.

Он вышел из такси и подергал веревку большого колокола,вызывая с противоположного берега перевозчика.

– Не желаете ли, чтобы я дождался вас, сэр? – спросил шофер.

– Нет, – ответил Артур Калгари. – Я уже заказал машину,которая встретит меня через час и отвезет прямо в Драймут.

Шофер с благодарностью принял плату за проезд вместе счаевыми и промолвил, вглядываясь в легкую туманную дымку над рекой:

– Лодка приближается, сэр.

Пожелав доброй ночи, он развернул машину и помчался вверх посклону холма.

Артур Калгари остался один возле причала наедине со своимимыслями и мрачными предчувствиями. Какая непроходимая глушь, размышлял он,словно находишься на краю света, у заброшенного озера в Шотландии. А ведь всегов нескольких милях отсюда остались отели, магазины, коктейль-бары и запруженныелюдьми улицы Редки. Калгари не впервой подивился этим удивительнымпротиворечиям английского пейзажа.

Послышались мягкие всплески весел, лодка причалила кминиатюрной пристани. Артур Калгари спустился по крутому откосу и забрался влодку, которую лодочник удерживал багром возле причала. Это был старик,показавшийся Калгари таким же древним, как и его лодка, и уж наверняка не менеедряхлым.

Холодный морской ветер бороздил поверхность реки.

– Промозглый вечер, – заметил лодочник.

Калгари согласился, что сегодня значительно холоднее, чембыло вчера.

Он заметил, или ему это показалось, будто под напускнымравнодушием в глазах лодочника затаилось любопытство. Вполне понятно, Калгари вэтих краях чужак, а туристский сезон закончился. Более того, незнакомецпереправляется через реку в неурочный час – поздновато для чая в кафе возлепристани. И вещей при нем нет, значит, не намерен здесь оставаться. (В самомделе, недоумевал Калгари, отчего он так припозднился? Не потому ли, чтоподсознательно откладывал эту минуту? Откладывал до последнего.) И вот онпереходит через Рубикон… через реку… реку… память подсказала название другойреки… Темзы.

Его мысленному взору (неужели это было только вчера?)предстал человек, сидящий за столом напротив него. В задумчивых глазахскрывалось что-то затаенное, невысказанное… Видимо, подумал Калгари, эти глазаспособны скрывать свои тайны.

Ужасная обязанность возложена на него. Но он должен ееисполнить, а потом… потом забыть обо всем!

Он нахмурился, припомнив вчерашний разговор. Приятный,спокойный, с хитрецой голос спросил:

– Вы твердо решили, доктор Калгари?

– Что же мне осталось? – раздраженно ответил он. – Неужеливы не понимаете? Вы не согласны? От этого не уйдешь.

Собеседник отвел в сторону свои серые глаза, скрываяхитринку во взгляде, но его ответ слегка удивил Калгари.

– Все нужно обдумать, рассмотреть вопрос со всех точекзрения.

– А не кажется ли вам, что есть лишь одна точка зрения –требование справедливости?

Он горячился, в какое-то мгновение ему показалось даже, чтособеседник самым бесчестным образом пытается увильнуть в сторону.

– В определенной степени – да. Но знаете, иногда есть нечтоболее важное, чем пресловутая справедливость.

– Не согласен. Надо подумать о семье.

– Именно так, я как раз и имел в виду семью, – безпромедления ответил собеседник.

Это возражение показалось Калгари несусветной чепухой!Потому что, если кто-то подумал о семье…

Однако ход его мысли нарушил тот же самый приятный испокойный голос:

– Предоставляю вам самому во всем разобраться, докторКалгари. Поступайте как знаете.

Под днищем лодки зашуршала земля. Рубикон перейден.

С мягким выговором, свойственным жителям западной частиАнглии, лодочник произнес:

– С вас четыре пенса, сэр, или вы еще поедете назад?

– Не поеду, назад дороги нет, – несколько высокопарноотозвался Калгари и, расплатившись с лодочником, поинтересовался: – Вам знакомдом под названием «Солнечное гнездышко»?

В глазах у старика блеснуло любопытство.

– Хм, конечно. Вон там вверху справа, за деревьями.Подниметесь на холм и вправо по новой дороге через строящийся поселок. Их домпоследний, в самом конце.

– Благодарю вас.

– Вы сказали «Солнечное гнездышко», сэр? Где миссис Эрджайл…

– Да, да, – перебил его Калгари. Не хотелось говорить на этутему. – «Солнечное гнездышко».

Странная усмешка искривила губы лодочника, напомнившеговдруг собой старого хитрого фавна.

– Так она назвала дом… во время войны. Дом новый, только чтопостроен… и названия у него не было. А земля, где его построили… лес кругом…«Змеиное гнездышко», вот так! Но «Змеиное гнездышко» не для нее… не для ее доманазвание. Назвали «Солнечное гнездышко», как она захотела. А мы-то егопо-прежнему «Змеиным гнездышком» зовем.

Калгари поблагодарил старика, пожелал ему доброго вечера иначал подниматься на холм. Обитатели поселка уже разбрелись по домам, ноКалгари чудилось, будто невидимые глаза пристально разглядывают его сквозь окнакоттеджей; все следят за ним, видно, знают, куда он идет. И шепчутся: «Он идетв „Змеиное гнездышко“…»

«Змеиное гнездышко». Какое ужасное, но точное название…острое, как зубы змеи.

Он решительно отогнал терзавшие его мысли. Надо взять себя вруки, надо тщательно обдумать, что он собирается сказать…

Калгари прошел в конец новой красивой улицы, по обеимсторонам которой находились новые красивые дома. При каждом доме был свой садплощадью восемь акров. Вьюнки, хризантемы, розы, герани – самые разнообразныецветы свидетельствовали о личных вкусах владельцев.