удосужилось проинформировать в деталях германское Верховное командование, в какой степени оно ослабит Восточный фронт для обеспечения наступления на Италию, но зато подбросило приказы о переброске войск и артиллерии с востока в Тироль русскому командованию, чтобы его не спровоцировать.

Тем не менее утверждать, что эти перемещения войск после нарушения единого подхода в проведении операций больше германского Верховного командования не касались, нельзя. Оно всегда приходило австрийцам на помощь в случае неудачного наступления или прорыва обороны. А вот говорить о том, что немцы рассчитывали на помощь австро-венгерских войск при существовавшем соотношении сил, – значит совершать большую ошибку.

Вполне понятно, что Верховное командование не сразу отказалось от своих собственных начинаний для того, чтобы по первому зову о помощи снова направить войска в Галицию. Только после того, как стало известно, что за двенадцать дней 4-я австро-венгерская армия потеряла 54 процента, а 7-я армия даже 57 процентов от списочного состава, и когда поступили сообщения о том, что их дальнейшее сопротивление практически невозможно, а также что русские обрушили на союзников все свои силы, серьезность сложившегося положения и необходимость оказания всесторонней военной помощи австрийцам германским командованием были полностью осознаны.

Конечно, находившаяся на востоке немецкая группировка войск при единообразном наступлении, несомненно, изменила бы ситуацию в нашу пользу. Но принятию столь очевидного решения мешало осознание того факта, что скоротечность разворачивавшихся событий на фронте не предоставляла времени для спокойного выдвижения войск и на подготовку стратегически эффективного наступления. Ковель, Лемберг, нефтеносный район и Венгрия находились столь близко от линии фронта, а потребность в подкреплениях на отдельных его участках росла так быстро, что оставалось только оказывать наиболее быструю, можно даже сказать, жесткую тактическая помощь. В результате трещавший повсюду по швам фронт поглощал одну дивизию за другой, а различные планы по принятию мер более действенного противодействия становились неосуществимыми.

В этом плане характерной является история 12-й австро-венгерской армии. Ее штаб сформировался в начале июля в тылу Станиславского фронта в населенном пункте Ходоров. Причем командующим стал будущий император Австро-Венгрии Карл I, чье командование корпусом в Италии закончилось. Теперь же ему во главе армии предстояло помочь одержать победу на Восточном фронте. В его задачу входило осуществление охвата южного фланга русских с выходом им в тыл в ходе наступления из Юго-Восточной Галиции на Буковину и демонстрация румынам своего превосходства над противником. Начальником штаба у него был генерал фон Сект, чьим ближайшим помощником являлся полковник фон Вальдштеттен.

Однако эта армия так и не достигла намеченных масштабов – предназначавшиеся для нее части находились на других участках фронта, где и оставались из-за происходивших событий. В результате штаб армии в Ходорове мог вступить в свои полномочия только тогда, когда на него было бы возложено командование всем южным флангом (Южной, 3-й и 7-й армиями). В то же время неопределенность ситуации на фронте очень сильно препятствовала принятию столь важного решения, и поэтому положение смогла спасти только, без сомнения, мощная группировка немецких войск, хотя она и не повернула колесо удачи в свою сторону.

Фон Гетцендорф считал, что сил для отпора русским достаточно, поскольку от 40 до 41 неприятельским дивизиям противостояло 38 с половиной австро-венгерских. Однако данное обоснование являлось не совсем верным, так как способность к сопротивлению на фронте не сводилась лишь к простому соотношению количества дивизий. На востоке неприятель превосходил нас более чем вдвое. Уравновешивание же достигалось за счет качества наших войск, оснащенных большим количеством артиллерии и имевших более хорошо подготовленных командиров.

Ослабление же австро-венгерской части Восточного фронта в интересах наступления на Италию не ограничилось лишь отводом полноценных дивизий и многочисленных отдельных батальонов. Была сокращена численность артиллерии, особенно тяжелой, а также подготовленных резервов и запасов боеприпасов. Ведь Италия имела приоритет в подборе военных кадров, их материальном оснащении и надежности. Зато из дивизий, оставшихся на востоке, далеко не каждая имела столь же большую боевую ценность. К тому же стало не хватать артиллерии и резервов.

В результате, в то время как превосходные тяжелые орудия австрийцев обеспечивали им триумф в Тироле, превосходящая по численности русская артиллерия разносила в клочья их окопы на Восточном фронте. И если личный состав русских дивизий в количественном отношении удваивался и даже утраивался, то австро-венгерские дивизии обескровливались за несколько дней боев, а их боеспособность снижалась до уровня слабых полков. Другими словами, не хватало как раз тех факторов, которые должны были обеспечить равновесие в противоборстве чисел. Но фон Гетцендорф этого не видел или не хотел замечать, что в условиях охватившего австрийскую армию «страха перед русскими» было удивительно и только доказывало, насколько близко к сердцу он принимал наступление на Италию.

Между тем взгляды в австро-венгерском Главном командовании на возможности оказания сопротивления на востоке сильно разнились. В частности, сотрудники, отвечавшие за итальянский театр военных действий, толковали любые обеспокоенности по этому поводу как «боязнь привидений», тогда как так называемая «русская группа», то есть настоящие эксперты, предупреждали о перспективах возникновения больших неприятностей.

Поэтому стали проводить опросы командиров на передовой. Но их ответы вселяли оптимизм. Ведь подобные опросы, как правило, создают только соучастников в отстаивании того или иного мнения без несения за это какой-либо личной ответственности. Кроме того, обстановка на фронте менялась настолько быстро, что уже на следующий день после опроса ответы ей не соответствовали. К тому же было трудно предположить, что Антанта оставит своего итальянского союзника без поддержки в его ожидаемом бедственном положении. А ее контрмеры включали в первую очередь наступление русских против Австро-Венгрии.

Между тем фон Гетцендорф всем сердцем поддерживал наступление из Тироля. Слова об его одобрении приходились ему по душе, чего нельзя было сказать о высказываниях, содержавших какие-либо опасения. Он буквально жаждал атаковать Италию и отбрасывал все, что могло этому помешать. Отсюда и скрытность в подготовке наступления. Однако было бы неправильно возлагать ответственность за поражение под Луцком исключительно на него одного. Главная вина за это лежит на разногласиях между обоими начальниками Генеральных штабов, причины возникновения которых описаны в предыдущей главе. Именно эти разногласия привели к распылению сил и отсутствию совместно проведенных операций с учетом обстановки на всех фронтах.

К тому же события в Тироле и на Восточном фронте имели для фон Гетцендорфа и личные последствия, ударив по его положению и репутации. Началась резкая явно направленная против него и высшего армейского командования критика.

«Зло, за редким исключением, коренится в руководстве» – таков был лейтмотив резких нападок в венгерском парламенте. Задумались и в Вене. Не случайно министр иностранных дел внезапно обнаружил