— И правильно. Врать ты в отличие от родной тетки неумеешь.

— Чего прилип, а? — разозлилась Серафима. —Одно слово: мент, прости Господи… Говорю как есть, так нет, во всем тайныйумысел видит.

Владимир Петрович на Серафиму внимания не обращал, асосредоточился на Саше.

— Владимир Петрович, как на духу… — пролепетал тот неочень убедительно.

— Саня, бабы — дуры. Это у них от природы, так чтоничего с этим не поделаешь. А ты — мужик, причем неглупый, потому соображатьдолжен: если это знаю я, может узнать кто-то другой. Например, тот, ктогражданина Скобелева в расход пустил и шмон в доме устроил. И в сказочку о том,что ты на машине туда-сюда метался за здорово живешь, он вряд ли поверит, и воттут я вам не завидую, потому как выходит: то, что он искал, сейчас у вас. Утебя и этих дурочек. Уразумел?

Саша кашлянул, заметно посерел, глянул в окно и облизнулгубы.

— Что вы там нашли? — сурово спросил ВладимирПетрович.

— Шерлок Холмс ты мой, — хмыкнула Серафима. —Ты нас на свои ментовские штучки не купишь. Ты лучше башкой подумай: если те,что Петюню убили, ничего найти не смогли, как же мы изловчились всего занесколько минут?

— Серафима Павловна, у тебя в шкафу даже платья висят встрогой последовательности, ты ж порядок любишь. Внизу полка для обуви…

— Вова, может, ты пельменей поешь? — насторожиласьСерафима.

— Поем. Я в шкаф к тебе часто заглядываю?

— Да вроде Бог миловал.

— Правильно. Но что и где хранится, знаю, потому чтонаблюдательный. А то, что у тебя глаз-алмаз, всякому известно.

— Что-то не пойму я, куда ты клонишь…

— Туда. Ты знала, где искать, а они нет. — В этомместе он поднялся и сказал:

— Мне еще на работу заскочить надо, вернусь поздно. Ты,Саня, меня дождись. Я здесь ночую. А покуда нет меня, советую как следуетобдумать сложившуюся ситуацию.

— Вот гад, — в сердцах сказала Серафима, когдаверный друг нас покинул.

— Я вас предупреждала, — не без злорадствазаметила я. — Поступать надо как положено. В конце концов это всегдаоказывается выгоднее.

— Между прочим, он прав, — тяжко вздохнулСаша. — Девчонки, мы дурака сваляли. Может, рассказать ему, а?

— С листочком, то есть с уликой, мы что сделали?Правильно, уничтожили. Если мне память не изменяет, за это не гладят поголовке.

— Вот-вот, — обрадовалась я. — Запутаетесь всвоем вранье. Уже начали. Тут Сашу озарило:

— Давайте шефу скажем. Протоколов он составлять небудет, однако мужик знающий, сообразит, что к чему. В конце концов, в этомсписке два его компаньона…

Серафима поморщилась:

— Тогда уж лучше Вовке покаяться.

— Ничего не лучше. В милицию нам не с руки: сейфсвистнули, листок порвали…

— Про него говорить не обязательно.

— Опять завретесь, — влезла я.

— Хватит базара. Все расскажем шефу. Вы и вправду дуры,и я дурак, что вас слушал.

— Кто ж спорит, — пожала плечами Серафима. —Звони Илье, пусть приедет.

Однако отыскать Тарханова не удалось, на звонки он упорно неотвечал. От безделья Серафима пересчитала деньги, взятые в доме Скобелева.

— Отдай Катку, — кивнула я. — Хоть у одна головнаяболь пройдет.

— Повременить придется, — туманно ответилатетушка.

— Почему? — настороженно спросила я.

— Потому что прав мент. Петюня погиб, мы в домекрутились и вдруг деньгами разжились…

— Серафима, мне дурно, — честно призналась я.

— Нашатыря нюхни, полегчает. Ладно, Юрик подождет, атам увидим. Куда-нибудь кривая вывезет…

В первом часу ночи вернулся Владимир Петрович. К счастью,смертельно усталый. Махнул на нас рукой и завалился спать. Саша уехал, мы тожелегли. Однако уснуть не получалось. Серафима поначалу на меня брюзжала, что этоя ей спать не даю, потом начала вздыхать и смотреть в потолок.

— Ох, горе-горькое, все ведь нам по грехам нашим…

— По грехам, по грехам, — с готовностьюсогласилась я.

В семь утра нас поднял телефонный звонок. Звонили из казино.Поговорив минуты три, Серафима стала торопливо одеваться. Владимир Петровичоткрыл глаза.

— Чего там?

— Ночью кто-то в казино влез, в Петюнин кабинет и вмой. Просили приехать. — Началось, значит, — хмыкнул ВладимирПетрович и тоже поднялся. — Серафима Павловна, добром спрашиваю, что вдоме свистнули?

— Отвяжись, мент, — огрызнулась тетушка.

Через полчаса оба отбыли, оставив меня в тревоге и отчаянии.Делать мне было совершенно нечего, потому я лежала в постели, за окнопоглядывала и птиц слушала. Тут и объявился Циркач, само собой, по телефону.Признаться, я успела о нем совершенно забыть. Звонок поверг меня врастерянность. Серафима на его счет никаких указаний не давала, и теперь ятерялась в догадках: нужен он нам или уже нет? Я рассудила, что поспешныхрешений принимать не следует: потраченные на Циркача усилия дорогого стоили.Прежде надо с тетушкой посоветоваться.

— Как нога? — участливо спросил он.

— Нормально.

— А я вчера весь день вам звонил. Уезжали куда-нибудь?

— В общем, да, — туманно ответила я. — Ателефон дома оставила…

— Денек сегодня лучше не придумаешь. Может, на озеропрокатимся?

— Жаль, но сегодня не получится. Давайте завтра, еслипогода не подведет. — На этом и простились до завтра.

Валяться в постели сил больше не было, я взялась готовитьобед. За этим делом меня и застал Каток.

В дверь позвонили (верный друг звонок отремонтировал), япошла открывать, решив, что вернулась Серафима. На пороге стоял Юрик иухмылялся. Однако ничего злодейского в его ухмылке я не усмотрела иприободрилась. Улыбнулась нерешительно и сказала:

— Здравствуйте.

— Войти можно? — поинтересовался он.

— Наверное, можно, — кивнула я, пропуская его вквартиру.

— Тетка не вернулась?