Между ног саднило и пекло, даже после омовения, низ живота напоминал о себе слабой ноющей болью, и всё же, по словам матери, это ничто по сравнению с тяготами бремени.

– Возможно, не сейчас, – ответил король и стянул с меня простынь. Он  провёл рукой по груди, опустившись ниже, и задержал ладонь на моём животе. От  прикосновения боль немного притупилась. – Даже если ты понесёшь сразу, я буду рад. Династии нужны сыновья и дочери.

– У тебя уже есть дети? – я осеклась и замолчала, но очень хотела услышать ответ.

Спросить о подобном государя, даже став его любовницей, было дерзостью, граничащей с наглостью. Но я не могла удержаться. То, что раньше причиняло мне лишь слабую боль, теперь походило на глубокую занозу. Сама мысль, что другая принадлежит Рагнару или принадлежала ранее, вызывала желание удалить несчастную, как можно дальше с глаз. Так, чтобы никто не нашёл даже следа бывшей любви. Жалела я только Юлианну. Эта девушка потеряла жизнь, оставшись бледной тенью той, которой когда-то была.

– Нет. И закроем пока этот вопрос, – резко ответил Рагнар, отвлёкшись от созерцания моего тела и натянув на себя халат, брошенный получасом ранее к подножию кровати. – Бастард не должен появляться ранее законного наследника. В будущем это может привести к восстанию и революции. И даже к братоубийству. А страна тем слабее, чем больше раздора во власти. Но твоим детям я буду рад.

Дрожащими руками я натянула сорочку. Король вовсе не собирается на мне жениться. Или пока не решил, кто ему больше подходит, а все разговоры о любви годятся лишь в постели.

– Послушай меня, Хильда, – Рагнар подошёл ко мне и, взяв за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза. – Пока заговорщики не уничтожены, королевой тебе не стать. Это всё равно, что убить тебя. К сожалению, в таком случае я буду вынужден принести в жертву другую, но обещаю тебе, что честно предупрежу её об этом. А ты живи и рожай мне детей. Много детей. Я смогу обеспечить вам тихую и достойную жизнь.

– Но они будут незаконнорожденными, – с обидой в голосе проговорила я. Для меня это означало несмываемый позор на всю жизнь. Я даже на глаза отцу не смогу показаться, тем более привезти к нему внуков!

– Не бойся. Есть определённый порог власти, за которым любые злые языки замолкают, а пересуды кончаются. Никто не посмеет сказать о тебе дурного, поверь.

Я видела, что Рагнар говорил совершенно серьёзно. Так, словно уже всё решил, оставалось только воплотить в жизнь свой план.

– А если заговорщиков поймают, я так понимаю, ты всё равно намерен избрать в законные супруги другую счастливицу?

Мама всегда предупреждала, что нельзя быть такой резкой и несдержанной на язык, но сейчас, когда кровь неслась по венам, словно крутой кипяток, а покалывание в кончиках пальцев, говорящее о том, что Тёмный Дар готов выплеснуться и похоронить меня и его, перекрыло ноющую боль внизу живота, я не собиралась молчать.

– О, какая ты сейчас! – любуясь, улыбнулся Рагнар, будто совсем не боялся моей силы. Вероятно, понимал, что я не посмею ничего сделать. Что ж, он был прав. Пусть пламя поглотит меня саму, но я не причиню зла тому, кого люблю. Даже если тот выберет другую. – Глаза сейчас, как чёрная бездна. Теперь твой Дар получит новую силу, будь осторожна с ним, пока не привыкла.

Я не ответила на улыбку и притворную заботу.

– Ваше величество, вы были со мной только ради увеличения моей силы? Или хотели выяснить, не Алая ли я роза?

Во взгляде Рагнара промелькнуло что-то такое, что заставило замолчать. Он схватил мою руку и потащил за собой к окну, отдёрнув занавесь так, чтобы утренний свет падал на моё лицо.

– Ты ведь сказала, что любишь во мне мужчину? Или всё-таки короля, Хильда? – теперь мой мужчина выглядел старше своих лет, морщины залегли вокруг линии рта,такой прямой и жёсткой, что мне хотелось дотронуться до неё губами и прошептать извинение.

– Мужчину, – выдохнула я. – И сделаю всё, что прикажете. Только не гоните меня, не отдавайте другому.

– Даже не надейся, – Рагнар привлёк меня и жадно поцеловал, намеренно до боли сдавив мою грудь. – Я уже отпускал тебя, давал шанс принадлежать законному мужу,  но ты вернулась. И теперь тебе никуда от меня не деться.

– Я буду здесь всегда, – прошептала я, подставляя для поцелуев шею и несмотря на боль внизу живота жалея, что снова нацепила сорочку. Это утро должно принадлежать только нам!

– Не распаляй меня! – отстранился Рагнар и провёл двумя пальцами по моей щеке и губам. – Тебе нужен отдых, а мне пора работать. Ложись обратно в постель и отдохни. Через пару часов сюда придут твои горничные и помогут одеться.

Я подчинилась. И действительно чувствовала себя не самым лучшим образом.

– Хильда, я боюсь сломать тебя, – произнёс Рагнар, присев ко мне на постель через пару минут. – В спокойные времена королева должна лишь рожать здоровых детей, а в сложные, такие, как сейчас, быть готовой ко всему. Стать опорой короля, регентом при малолетнем наследнике, если понадобится, отражать атаку недовольных властью и жестоко подавлять восстания, если придётся. Я знаю, ты сможешь, но я не хочу для тебя такой судьбы.

– Я не собираюсь жить дольше тебя, – слабо улыбнулась я, поймав и поцеловав его ладонь. – Всё будет так, как ты скажешь. Я хочу родить тебе здоровых детей.

– Спи, моя бесценная, – прошептал король и, сжав моё запястье, отнял последние силы. Веки отяжелели, и я погрузилась в сон.

Я спала так крепко, словно выпила один из отваров матери, которыми она поила меня в детстве, стоило простудиться или вести себя тише, чем обычно. Поэтому приход горничных застал меня врасплох. Понадобилось время, чтобы я поняла, где нахожусь и почему Альма и Марта такие чопорно-притихшие.

– Ярла Виртанен, вам угодно одеться? – солировала, конечно, Марта, снова признавшая во мне будущую королеву. Девушка, не стесняясь, сыпала комплиментами и желала мне скорейшего выздоровления. Совершенно искренне, как я понимала, поскольку бывшая шпиона ярла Пьерсона желала стать знатной дамой. Место фрейлины королевы – пропуск в удачное замужество. Даже для той, у кого нет именитых родственников.

– Ярла, как вы себя чувствуете? – Альма была притихшей и робкой, украдкой оглядывалась по сторонам. Королевская спальня давила на бедняжку своим, пусть и не выставленным напоказ, но заметным богатством убранства и отделки.

– Спасибо, Альма, гораздо лучше, – ответила я, не вдаваясь в подробности. Мне тоже было неловко, что горничные видят падение госпожи, и что Марта тут же растрезвонит о нём по всему замку, тем самым настроив против меня не только соперниц, но и половину слуг и придворных. Что ж, ничего не попишешь!

Я молча позволила себя одеть и завить волосы, чтобы каждому встречному не казалось, что я провела ночь не так, как положено незамужней. Парадокс, но сам факт недевства мало кого волновал, но стоит заявить об этом открыто, даже намекнуть неосторожным словом или действием, как весь мир ополчается против несчастной, посмевшей наплевать на чужое мнение.