Старик, уже раскуривший трубку, глубоко затянулся и хриплосказал:

- Валяйте дальше!

- Да, я не остановлюсь на этом, - ответил мистер Левендер, -я знаю, что могу произвести настоящую революцию в ваших взглядах, и выперестанете попусту тратить государственное время, стоя у колеса, но будете сорвением погонять лошадей и служить делу победы.

Старик оглядел оратора и столь криво и свирепо усмехнулся,что мистер Левендер даже спросил:

- Почему вы так на меня смотрите?

- Так получается, - ответил возница.

- Почему вы прохлаждаетесь здесь в то время, как ваша работане доведена до конца? - продолжал мистер Левендер. - Причиной этому не крутойхолм, вы уже на его вершине, да и лошади ваши как будто отдохнули.

- Это верно, - подтвердил старик, сделав новую гримасу, -отдохнули, по крайней мере, одна.

- Тогда ничто не может задерживать вас, кроме типичноанглийской нерасторопности, которая и в общественной жизни так страшно мешаетвести войну.

- Вон что! - сказал старик. - Только из одного, хозяин,двоих не сделаешь. Отойдите-ка в сторону, и все будет еще более в деталях и вцелом.

Пораженный этими словами, которые сопровождалисьподергиванием морщинистых щек, мистер Левендер обошел фургон, смотря, несломалось ли что, и вдруг увидел, что пристяжная лошадь лежит на земле собрезанными постромками. Она лежала на боку и не шевелилась.

- Боже! - воскликнул мистер Левендер и опустился на колениперед головой лошади. Глаза ее быстро тускнели.

- Ах, бедная лошадь! - воскликнул он. - Не умирай! - И слезыего ручьем полились на морду лошади.

Казалось, она взглянула на него, и тут же глаза ее сделалисьсовсем стеклянными.

- Умерла! - сказал мистер Левендер испуганным шепотом. - Этоужасно! А какая тощая - одни кости! - Взгляд его блуждал по торчащим ребрамоколевшей лошади; живая лошадь в это время, склонив голову, глядела на своюоколевшую подругу, грива которой разметалась по дорожной пыли.

- Я должен извиниться перед этим стариком, - громко сказалмистер Левендер, - ибо, вне всякого сомнения, горе его сильнее, чем мое.

- Ничего такого, хозяин, - послышался ответ, и, поднявглаза, мистер Левендер увидел, что старик-возница стоит рядом, - ничего такого:изо всех собачьих дел, которые мне довелось в жизни переделать, три месяца ездына этой кляче были самым собачьим делом. Вот она отмучилась и теперь там, кудаони все рады попасть. Я подгонял ее, хозяин, берег государственное время игосударственный овес, я подгонял ее, это вот ее и доконало. Старая добраякобыла, послушная кобыла околела, гоняли ее в хвост и в гриву, а кормиликое-как. Вот она лежит, и я рад, что лежит. - И тыльной стороной ладони старикотер мутную влагу, дрожавшую в уголках губ.

Мистер Левендер поднялся на ноги.

- Ужасно! Чудовищно! - воскликнул он. - Бедная лошадь! Ктонесет за это ответственность?

- Да господа вроде вас, - ответил возница, - такие, которыевидят ее в деталях и в целом с той стороны фургона.

Потрясенный до глубины души, мистер Левендер заткнул уши ипочти бегом бросился прочь; он не останавливался ни на мгновение, пока недостиг своего спасительного кабинета, где он бросился в кресло, а Блинк тут жеулеглась у его ног.

"Я куплю тележку, - думал он, - и мы с Блинк, соединивсилы, будем выручать бедных лошадей. Мы можем доставлять молоко и овощи хотя бысебе самим".

Так, размышляя над мучительными коллизиями в жизни общества,он просидел около получаса; неожиданно голос миссис Петти вывел его изпечальной задумчивости.

- К вам доктор Диндон, сэр.

При виде доктора, который недавно лечил его от алкогольногоотравления, мистер Левендер испытал то смутно неприятное чувство, котороеобычно следует за неосознанным оскорблением.

- Доброе утро, сэр, - сказал доктор, - я подумал, не мешаетмне лишний раз убедиться, что вы в добром здравии. Это была неприятная история.Нет ли у вас боли в спине?

- Нет, - холодно ответил мистер Левендер, а Блинк зарычала.

- А в голове?

- У меня ничего нет в голове, - ледяным тоном ответил мистерЛевендер.

- Мне помнится... - начал доктор.

- Доктор, - с достоинством отпарировал мистер Левендер, - выне можете не знать, что у общественных деятелей в голове ничего быть не может,иначе бы они не были тем, чем они являются. Порою от речей у них может болетьгорло, что же касается всего остального, то у них, к счастью, превосходноездоровье.

Доктор улыбнулся.

- А что вы думаете о войне? - спросил он самымнепринужденным тоном.

- Успокойся, Блинк, - сказал мистер Левендер. И потомизменившимся, далеким голосом он прибавил: - Какие бы тучи ни собирались наднашими головами в данный момент, какие бы удары ни готовила нам судьба, мыбудем героически бороться до тех пор, пока не достигнем нашей высокой цели,пока враг не будет отброшен. Но мы не остановимся на этом, - продолжал он,вдохновленный собственными словами. - Лишь плохой патриот может ограничитьсярешением тех задач, которые мы ставили, вступая в войну. Мы, не колеблясь, пожертвуемпоследними людьми, последними деньгами для выполнения нашей священной миссии -полного уничтожения вражеского государства, ввергшего мир в пучину бедствий.Даже если враг захочет сдаться, мы продолжим войну до тех пор, пока непродиктуем ему наших условий на пороге Потсдама.

Доктор, который со странным вниманием рассматривалораторствовавшего мистера Левендера, быстро опустил глаза.

- Совершенно верно, - с чувством сказал он, - совершенноверно. До свидания! Я ведь только на минуту.

И, оставив окрыленного высокими чувствами мистера Левендера,необычный гость покинул его дом. За калиткой он встретил поджидавшего егоплемянничка Синкина.

- Ну как? - спросил племянничек.

- Не больнее нас с вами, - сказал доктор. - Малостьпедантичен в выражении чувств, но совершенно нормален, уверяю вас.

- Его собака вас не укусила? - пробормотал племянничек.

- Нет, - рассеянно проговорил доктор. - Ах, если бы каждыйдержал свои взгляды при себе! Прощайте, я иду по делу.

И они расстались.

А мистер Левендер прошелся по комнате взад-вперед раз шестьи снова уселся в кресло, ощущая в желудке неприятный холодок, как это бывает слюдьми наутро после попойки.