В следующие пять минут Виктория с гордостьюпродемонстрировала подруге кинорежиссера Жабродышева, оператора Плошкова,путешественника-яхтсмена Кругоногова, профессора филологии Азбукиведева,пейзажиста Очкатова, беллетриста Симеона Цветика, творящего откровенные женскиероманы под псевдонимом Анна Шебутная, и еще с десяток людей, примечательныхтем, что они состояли в той или иной степени родства с различнымизнаменитостями.

Виктория не скупилась на похвалы. Мужчин она любила,великодушно разделяя их на красавцев и жутко талантливых. Если по какой-топричине гостя невозможно было определить в армию красавцев, как, например,потертую жизнью Анну Шебутную или искусствоведа Вольфа Кактусова, то жуткийталант им был гарантированно обеспечен. Зато женщинам в глазах скептичнойчервонной дамы катастрофически не везло, и они с редким постоянствомоказывались либо дурами, либо выдрами. Для самой Зозо Виктория пока делалаисключение, и то, видно, лишь потому, что та была в данный момент рядом.

– Хотела бы я знать, зачем он привел с собой эту белесуювешалку? – произносила она каждые две минуты.

– Какую вешалку? – спрашивала Зозо, растерянно вертяголовой.

– Может, тебе пальцем показать? Вон стоит у стены околомужчины с грязными ушами!

«Ну и зрение!» – позавидовала Зозо. Она посмотрела всторону, куда указывала ей подруга, но не увидела там никого, кроме худенькойдевочки-подростка.

Услышав об этом, индийские слоны застонали от хохота.

– Девчонки-подростка! Где твои глаза? Да этой уродинесемьдесят два года!

– Ско-о-олько? – усомнилась Зозо.

– Ну пускай не семьдесят два, пускай двадцать семь! Непридирайся! Все равно она вешалка.

– А кто он? Ну, с грязными ушами? – спросила Зозо, со второйпопытки углядев требуемый экспонат.

– Гений! Творец! – сказала Виктория с воодушевлением.

– Кто он?

– О-о! Писатель-фантаст, причем настоящий.

– Откуда ты знаешь, что настоящий?

– Меня не обманешь! Все признаки налицо. Настоящийписатель-фантаст всех считает бездарями и только у себя признает скромныйталант, о чем по секрету и говорит всем окружающим.

– И что же окружающие? Спорят?

– Спорить опасно: может ткнуть вилкой. Опять же окружающиеего редко слушают. Ведь они тоже в основном писатели-фантасты… Но не бойся.Здесь их нет. Они на газированную воду редко приходят… Кстати, что это замолодой мужчина за тобой таскается? Пылкий молодой поклонник? О, как я тебяпонимаю! – Виктория без особых церемоний ткнула пальцем в Эдю.

– Где?.. А-а-а! Это же мой брат! – сказала Зозо и тотчаспожалела, что открыла рот. Ее акции в глазах подруги моментально упали.

– Всего лишь? Хм… А кто он? Скульптор? Пейзажист? Лицовдохновенное.

– Он официант.

– Фи, официант! Как пошло! Идем дальше, дорогая!.. –поморщилась Виктория, мгновенно теряя к Эде интерес. Официантов она за людейискусства не считала. В крайнем случае, могла сделать исключение дляшеф-повара.

Эдя Хаврон показал в спину Виктории язык и скорчил рожу. Ктаким дамочкам он привык у себя в кафе. При этом то, что он думал о такихдамочках, вообще оставалось за кадром.

Внезапно впереди замаячило что-то ослепляющее. Зозоприщурилась, не вынеся такой яркости. Из пятна света выплыл мужчина, огненно-рыжий…У него были рыжие растрепанные волосы, рыжие брови и рыжие усы. Более того,даже на запястьях, торчавших из куцего в гусиную лапку костюма, произрасталипучки и кустики нежного апельсинового цвета. Мужчина поэтически стоял у стеныи, оттопырив мизинцы, деликатно разворачивал конфетный фантик.

Сердце Зозо дрогнуло и начало таять, как кусок сахара.Всколыхнулось что-то сокровенное, почти забытое. Сладкая тревога запела где-товнутри. Зозо смутно вспомнила, что точно такого мужчину она видела когда-тодавным-давно на иллюстрации в детской книжке. Он был в королевской мантии и,пышноволосый, вальяжный, восседал на троне, закинув одну до плебействамускулистую ногу на другую, покачивая скипетром. Чем-то рыжеволосый корольпривлек маленькую Зою, и она часами разглядывала его, представляя, что он ведетее к венцу.

«Ну прямо монарх в изгнании! Что он тут делает, на этойдурацкой встрече?» – подумала Зозо.

– Кто он? – нетерпеливо спросила она у Виктории.

Ее подруга забеспокоилась. Она привыкла знать все и всех.Это было ее жизненное кредо – змейкой скользить от одного человека к другому,сплетничать и наводить справки. Но на этот раз схема дала сбой.

– Я вообще не представляю, откуда он здесь взялся… –призналась Виктория.

Внезапно рыжеволосый монарх в изгнании улыбнулся Зозо.Подчиняясь неведомому порыву, она улыбнулась ему в ответ. Эдя озабоченно чихнулза спиной, но сестра уже не слышала. Ее влекло к рыжеволосому, как собакувлечет к куриной ножке. Всезнающая Виктория затерялась где-то в звездных далях.Ветры сплетен отнесли ее прочь перемывать косточки жене композитораТридодырского.

Знакомство рыжеволосого короля с картинки и Зозо произошлокак-то мгновенно, само собой. Рыжеволосый говорил именно те слова, которых Зозоожидала, и только двадцать минут спустя она, наконец, вспомнила, что так и неузнала его имени.

– Ах да… Простите, я забыл представиться!

Рука рыжеволосого щукой скользнула в карман. На золотойвизитке значилось:

Плаксин Данила Данилович,

старший специалист по вопросам

имущественного права

– А имущество какое? Недвижимость? – спросила Зозо ласково.

– О, разное, совсем разное! С чем только не обращаются! –охотно отвечал король в изгнании. – Вот у вас, Зоя, чего уж далеко за примерамибегать, есть какое-нибудь имущество?

– Я бедная женщина!.. Практически никакого, – вздохнулаЗозо.

Это известие почему-то очень развеселило рыжеволосого. Онрассмеялся, продемонстрировав Зозо белые, очень крепкие, явно не нуждавшиеся впочинке зубы.

– О, нюня моя, вы ошибаетесь! Вы очень богатая женщина,Зозо! У вас есть бодрость, красота, присутствие духа и еще одна милая маленькаяштучка, – здесь голос специалиста по вопросам имущественного права на мгновениеподнялся до таких высот, что даже Лев Овалов отпустил лацканы пиджака СимеонаЦветика и перестал бредить о колобке.