– А как вашу красавицу зовут?

– Я зову ее Тонька, а хозяин – Антуанетта. Это не моясобака, а соседская. Я с ней гуляю для приработка.

Женщина пристально посмотрела на Катю и кивнула, ничего несказав. Из-за ее понимающего кивка, из-за ее молчания и от того, что ямочки наее щеках пропали, Катя вдруг стала рассказывать, как приехала сюда, какустроилась на одну работу, затем – на другую, как боится она ходить по вечерампо этому району, как тяжело ей привыкать к Москве, и маму надо обманывать двараза в неделю, а подруги, кажется, что-то подозревают, хотя она и им звонила… Испохватилась только тогда, когда чуть не произнесла имя мужа. «Господи, что яделаю?! – ужаснулась она. – Зачем я вываливаю свою жизнь на эту чужуюженщину?!» Катя уже собралась извиниться, как вдруг незнакомка ласково провелапо рукаву ее куртки ладонью – погладила, как собаку.

– Ничего, ничего, – сказала она. – Всеналадится. Кстати, меня Маша зовут.

Она протянула тонкую узкую ладонь, и Кате бросилось в глазаобручальное кольцо на безымянном пальце. Катя торопливо стянула перчатку ипожала протянутую руку, про себя удивляясь непривычной для женщин манере здороваться.

– А меня – Катя. Простите, я совсем не хотела грузитьвас своими проблемами.

– Грузить проблемами? – Маша чуть заметноусмехнулась. – Меня всегда удивляло это выражение. Сразу представляютсяпроблемы, похожие на булыжники – такие большие, неподъемные. А мне кажется, чтонаши проблемы – как грязная холодная лужа: наступил и провалился. Или зачерпнулводы и вылил кому-нибудь за шиворот.

– Не лужа. Водоворот. Шагнул – и тебя затянуло.

– Водоворот? Да, пожалуй. Хорошее сравнение. –Маша поежилась и одернула рукава куртки, так что они закрыли ладони. – Мыс Бубликом будем гулять в этом дворе каждое утро. Присоединяйтесь к нам, еслихотите.

– Да… мы хотим, конечно!

– Вот и замечательно. До завтра! Бублик, ко мне!

Катя подхватила Антуанетту под мышку, и, помахав новойзнакомой, заторопилась к дому. Маша смотрела ей вслед.

«Красивая девочка. И, похоже, у нее неприятности. Как онаиспугалась, когда заговорила про свою семью! Но чего?»

Она погладила песика, склонившего голову набок.

– Водоворот, значит… Пойдем домой, малыш. Нашизаждались.

Утренняя встреча выбила Катю из колеи. Она, привыкшаяскрытничать, не ожидала от себя такой откровенности с первой встречнойсимпатичной и благожелательной женщиной. «Еще не хватало для полноты картиныуткнуться в ее зеленую куртку и разрыдаться! И Антуанетта бы мне подвыла… Артурпрячется от бандитов, а я незнакомой собачнице выкладываю все, как на духу.Совсем с ума сошла!»

Из состояния самоедства ее вывел вопрос Эммы Григорьевны.Эмма Орлинкова была главным бухгалтером «Эврики», женщиной высокой, полной, скрасивыми крупными чертами лица. Даже мясистый нос с широкими ноздрями ее непортил. Короткие волосы она красила в сливовый цвет и старательно укладывалаволосок к волоску, так что на голове получалось нечто вроде фиолетового шлема.Катя ее побаивалась, и, чтобы избавиться от страха, представляла ЭммуГригорьевну в тунике, легких плетеных сандалиях и со щитом в руке. Получаласьпрестарелая Афина, располневшая на жертвоприношениях.

– Катерина, ответь мне на один простой вопрос. –Орлинкова подошла к Катиному столу и облокотилась на него, постукиваягрубоватыми пальцами с короткими квадратными ногтями без лака. – Менямучает любопытство. Как ты решилась на тот фортель – помнишь, когда удрала отАллы Прохоровны?

Катя подняла голову и заметила, что из кабинета Кошелевавышли сам Игорь Сергеевич, Алла Прохоровна, Шаньский, Капитошин и НатальяИвановна Гольц, приехавшая сегодня для подписания какого-то важного договора.Снежана стояла возле кофеварки и, улыбаясь, ждала ответа. Шалимова бросиланедружелюбный взгляд на Орлинкову, но промолчала.

Катя смутилась и покраснела.

– Ты у нас девушка скромная, работящая… Я ведь за тобойуже полтора месяца наблюдаю. Как же тебе вообще пришло такое в голову – зайти вкабинет начальника и запереться там, а?

– Мне тоже интересно, – вдруг сказала НатальяИвановна. – Что это было? Жест отчаяния?

– Нет, – нехотя сказала Катя. – Хотя,наверное, да. Просто… в тот день мне казалось, что у меня все должнополучиться.

– С чего бы это? – фыркнула Алла Прохоровна.

– Глупо, конечно, – Катя улыбнулась, словноизвиняясь. – Но мне с утра дали один талисман и сказали, что он исполняетжелания. Точнее, одно желание. И я могу его загадать. Вот я и загадала –устроиться на работу.

– Что за талисман? – заинтересовалсяКошелев. – Я тоже такой хочу.

– Расскажите про талисман, Катерина, – попросилагоспожа Гольц. – Я люблю такие истории.

– Да нет там особой истории. Мой сосед – коллекционер,у него собрано много разных странных вещиц в квартире. Одна из них – русалка.

– Русалка? – хором спросили Эмма Григорьевна иСнежана.

– Да, деревянная русалка. И с ней связана легенда –будто бы она исполняет желания. Сосед с восьмого этажа показал ее мне ипредложил загадать свое. Я, конечно, понимала, что все это шутка, –смущенно сказала Катя. – Но все равно у меня было ощущение, будто этафигурка мне помогает.

– Почему же обязательно шутка? – красивымбаритоном вопросил Шаньский. – Может быть, наш скепсис в данном случаенеуместен. Мир непознанного – огромен, Катенька, просто огромен.

– Вот именно, – желчно заметила Орлинкова. –И хочу напомнить, уважаемый Юрий Альбертович, что у нас с вами этогонепознанного – целые залежи. Вы мне обещали предоставить отчет по ноябрю – игде же он?

Шаньский страдальчески посмотрел на Эмму Григорьевну, ноглавного бухгалтера такими взглядами было не прошибить.

– Не смотрите на меня, как пес, забывший, где закопаллюбимую косточку. Пойдемте-ка со мной, выясним кой-какие подробности.

Орлинкова увлекла вздыхающего Шаньского за собой, Снежанаубежала с чашкой кофе в кабинет, Кошелев пошел по коридору, разговаривая смаленькой Натальей Ивановной, Шалимова незаметно испарилась. Возле Кати осталсяПодлый Очкарик, он же Незаменимый Товарищ, он же Таможенник, он же АндрейАндреевич Капитошин.

– Первый раз слышу, как вы что-то о себе рассказываете.

Катя воззрилась на него, ожидая подвоха, но Капитошин,кажется, был серьезен.

– Зря рассказала, – призналась она. –Растерялась, когда Эмма Григорьевна спросила.

– Да, Эмма Григорьевна – как танк: переедет и незаметит. Но почему зря? Боитесь, что выдали секреты вашего соседа? Или простоне хотите ничего лишнего о себе сообщать?