— Пока тебя не было, я выдвинул Рафа в президентыСоединенных Штатов. Его избрали без голосования, на основании всеобщегоодобрения.

— Хорошо, — кивнул Том. — Мудрый выбор. И чьим одобрением онзаручился?

— Миллионов. Всех, кто еще остался в здравом уме. Онипослали мыслебюллютени. — Клай широко раскрыл глаза и постучал себя по виску. —Я могу читать мы-ы-ы-ы-с-с-сли!

Том перестал жевать, начал снова… но медленно.

— Знаешь, с учетом ситуации, это совсем не забавно.

Клай вздохнул, отпил ледяного чая, заставил себя откуситькусок сандвича. Сказал себе, что должен думать о сандвиче как о топливе длятела, если только так и можно доставить его в желудок.

— Да. Пожалуй, не забавно. Извини.

Том чокнулся с ним стаканом, прежде чем выпить чая.

— Все нормально. Я ценю стремление поднять наш боевой дух.Слушай, а где твой портфель?

— Оставил на крыльце. Хотел, чтобы обе руки были свободными,когда мы проходили коридором смерти Тома Маккорта.

— Тогда с ним все в порядке. Слушай, Клай, я сожалею, чтовсе так вышло с твоей семьей.

— Пока не сожалей. — Голос Клая немного осип. — Пока еще нео чем сожалеть.

— Но я рад, что наткнулся на тебя. Вот что я хотел сказать.

— И я могу сказать тебе то же самое. Я понимаю, как важнонайти спокойное место, где можно провести ночь. И я уверен, Алиса это тожепонимает.

— Оно спокойное, пока в Молдене ничего не взрывается и негорит.

Клай кивнул, улыбнулся одними губами.

— Пока. Ты взял у нее эту кроссовку?

— Нет. Она улеглась с ней в кровать, как… ну, не знаю, сплюшевым медвежонком. Завтра ей полегчает, если она проспит всю ночь.

— Думаешь, проспит?

— Нет, — ответил Том. — Но если она проснется в испуге, япроведу ночь с ней. Если нужно, в одной кровати. Ты знаешь, я ей не опасен,так?

— Да. — Клай знал, что и он ей не опасен, но понял, о чемтолковал Том. — Завтра утром я собираюсь уйти на север, как только рассветет.Возможно, будет неплохо, если ты и Алиса пойдете со мной.

Том задумался, потом спросил:

— А как же ее отец?

— Она же говорит, что он, цитата, «из тех, кто полагаетсятолько на себя». И тревожилась она только по одному поводу: что он съест наобед, раз не умеет готовить? Из этого я понял, что его судьба не так уж ее иволнует. Разумеется, мы должны спросить, что она думает по этому поводу, но ябы предпочел оставить ее с нами и не хочу идти на запад, в эти промышленныегородки.

— Ты вообще не хочешь идти па запад.

— Не хочу, — признал Клай.

Он подумал, что Том начнет с ним спорить, и ошибся.

— Как насчет этой ночи? — спросил Том. — Ты думаешь, намнужно организовать дежурство?

До этого момента такие мысли не приходили Клаю в голову.

— Не думаю, что от этого будет какая-то польза. Еслиобезумевшая толпа ворвется на Салем-стрит, размахивая оружием и факелами, чтомы сможем с этим поделать?

— Спуститься в подвал?

Клай задумался. Отступление в подвал казалось ему последнимшагом, вариант «Бункер», но его не следовало исключать: гипотетическаяобезумевшая толпа могла решить, что в доме никого нет, и проследовать дальше.Все лучше, чем смерть на кухне, предположил он. Возможно, после того, как у насна глазах пустят по кругу Алису.

До этого не может дойти, сказал он себе, но без должнойуверенности. Ты теряешься в гипотетических версиях, вот и все. Сам себяпугаешь. До этого не может дойти.

Да только Бостон сгорал дотла у них за спинами. Винныемагазины грабили, а мужчины избивали друг друга в кровь из-за алюминиевогобочонка с пивом. До этого уже дошло.

Том тем временем наблюдал за ним, не мешая делать выводы… исие означало, что сам Том к этим выводам уже пришел. Раф прыгнул к нему наколени. Том положил сандвич на стол и погладил кота по спине.

— Вот что я тебе скажу. — Клай посмотрел на Тома. — Если утебя есть пара одеял, в которые я смогу завернуться, почему бы мне не провестиночь на твоем крыльце? Оно закрытое, там темнее, чем на улице. Из этогоследует, что я увижу тех, кто приблизится к нему, задолго до того, как онизаметят меня. Особенно если придут мобилопсихи. Мне не показалось, что вмаскировке они спецы.

— Нет, эти точно подкрасться не сумеют. А если люди зайдутчерез кухню? Линн-авеню проходит всего в квартале.

Клай пожал плечами, стараясь показать, что они не смогуторганизовать круговую оборону, да и оборону вообще, не говоря об этом вслух.

— Ладно. — Том откусил от сандвича еще кусок, дал Рафуветчины. — Нo в три часа мы можем поменяться местами. Если Алиса к тому временине проснется, возможно, она будет спать до утра.

— Давай не будем загадывать, посмотрим, как все пойдет.Слушай, думаю, я и сам знаю ответ, но… оружия у тебя нет, так?

— Нет, — подтвердил Том. — Нет даже баллончика с«Мейсом»[46]. — Он посмотрел на недоеденный сандвич, положил на стол. Когдаподнял глаза на Клая, их переполняла печаль. Заговорил тихим голосом, словнособрался поделиться большим секретом: — Ты помнишь, что сказал коп перед тем,как застрелить того безумца?

Клай кивнул. «Эй, дружище, как дела? Я хочу сказать, что стобой такое?» Этого он не забыл бы до конца своих дней.

— Я знал, что в жизни будет не так, как в кино, — прошепталТом, — но не подозревал, что у пули такая пробивная сила… плюс внезапность… иэтот звук, когда содержимое… содержимое его головы…

Внезапно он наклонился вперед, прижимая маленькую руку корту. Это движение напугало Рафера, и кот спрыгнул на пол. Из Тома исторглисьтри глухих горловых звука, и Клай напрягся, приготовившись к тому, что зазвуками последует струя блевотины. Ему оставалось только надеяться, что он неначнет блевать сам, но думал, что такое очень даже возможно. Он знал, какблизко к этому подошел — от черты, за которой началась бы неудержимая рвота,его отделяло совсем ничего. Потому что он знал, о чем говорил Том. Выстрел, апотом выплеснувшаяся на асфальт мокрая вязкая субстанция.