— В известном смысле, да.

— Прекрасно. Давайте вернемся к вашей секретарше. Онапроболталась, и вы об этом узнали. Кто вам сказал?

— Господи Боже мой! Как я об этом узнал! Моя теща закатиластрашную истерику. Она кричала и упрекала в том, что у меня только финансовыйинтерес и жена нужна только для того, чтобы вытянуть из нее деньги.

— Это было до того, как обнаружили тело Салли Брентнер?

— Да.

— Когда?

— Это случилось в среду днем незадолго до закрытия офиса. Ипосле страшного шума, который стоял у меня в ушах всю ночь, не было никакогожелания проявлять милосердие к мисс Дирборн.

— Поэтому вы так разъярились, когда на следующее утро пришлив офис. Вы были рассержены и расстроены, не спали всю ночь. Вы вызвали Имодженк себе в кабинет и принялись распекать ее. Я правильно излагаю?

— В некотором смысле.

— Вы знали, что сержант Селлерс собирался зайти к вам утром?

— Да.

— И вы решили, что уместней разговаривать В офисе, чем дома?

— Совершенно верно. Я хотел избавить себя от придирок тещипо поводу миссис Корниш.

— И перед нашим приездом вы вызвали Имоджен и принялись ееотчитывать? Что вы ей сказали?

— Что она знала информацию, которую не имела праваразглашать.

— Что она ответила?

— Она якобы пыталась успокоить миссис Голдринг, посколькурешила, что это самый лучший способ уладить недоразумение.

— А что вы на это сказали?

Что я в состоянии принимать решения сам по поводу ведениядел.

— Прекрасно, продолжайте. Что случилось потом?

— Потом она стала говорить дерзости, и я потерял терпение,сказав, что своей неосмотрительностью она поставила меня в крайне неприятноеположение.

— Какие именно слова вы употребили?

— Я сказал, что она слишком много треплет языком.

— И что потом?

— Она стала плакать.

— Продолжайте. Я не могу сидеть здесь так долго, выцеживаяиз вас слова в час по чайной ложке. Что произошло? Она принялась плакать, тогдавы ее уволили, так?

— Нет, я ее не увольнял. Она встала и, не говоря ни слова,вышла из кабинета и села за пишущую машинку.

— Продолжая плакать?

— Думаю, что так.

— Тогда вы поднялись, пошли за ней и…

— Нет, я этого не сделал.

— Что же вы сделали?

— Я сидел и ждал… Потом пришли вы.

Берта сердито сказала:

— Проклятье, почему вы не пошли и тут же не уволили ее, непокончили с этим сразу?

— Потому что я еще не был уверен, что должен ее уволить. Япотерял самообладание и хотел еще раз все обдумать.

— Но вы собирались уволить ее, когда она успокоится.

— Откровенно говоря, миссис Кул, я точно не знал, что мнеделать.

— Вы, без сомнения, не собирались оставлять ее дольше у себяна службе, — подсказала Берта.

Ну, я не был уверен, и я, наверное, был виноват, но толькочастично.

Берта с досадой произнесла:

— Все, что вам надо было сказать, так это то, что высобирались уволить ее из-за этой неосмотрительности; что вы, наконец, решилисьи единственной причиной, но которой вы не сделали этого раньше, было вашенежелание докучать ей, пока она не успокоится. Вы не хотели сцен. Вы решилиподождать, когда мы с сержантом Селлерсом уйдем, и тогда сказать ей, что выбольше не нуждаетесь в ее услугах. Когда вы это подтвердите, это будет ясно,что она уволена не из-за моих слов в ее адрес. Вы меня поняли?

— Да, юридическую сторону дела я понял.

— В этом и состояла вся проблема, — сказала Берта. — Но мнепришлось вытягивать из вас это, а вы тянули веревку изо всех сил назад, словноиспуганная лошадь. Только, ради Бога, не размазывайте то, о чем мы с ваминаконец договорились с таким трудом.

— Но поскольку я ценю юридическую сторону дела, миссис Кул,боюсь, что не смогу вам помочь.

— Что вы хотите этим сказать?

— В то время я не собирался увольнять мисс Дирборн. Эторешение я принял позже.

Берта вздохнула.

— Хорошо, во всяком случае, я могу положиться на вас и датьпоказания, что у вас был с ней разговор по этому поводу.

— Нет, миссис Кул!

— Что «нет»?

— Категорически нет. Тогда меня спросят, в чем я упрекал ее…и если обнаружится, что мне пришлось отчитать ее за то, что она сказала моейтеше, тогда миссис Голдринг никогда мне этого не простит. Она заявит, будто япытался что-то утаить, а она как мать Мейбл… Нет, миссис Кул, я ничем не могувам помочь. Это только между мной и вами. Даже если в суде меня спросят, то ябуду отрицать, что у меня с мисс Дирборн произошло какое-либо объяснение. Ядолжен это сделать.

Берта Кул медленно поднялась, сердито глядя на ЭвереттаБелдера.

— Сумасброд! — бросила она и стремительно вышла из офиса.

Роджер П. Друмсон, старший компаньон компании «Друмсон,Холберт и Друмсон», закончил чтение иска и посмотрел поверх очков на Берту Кул.

— Насколько я понимаю, миссис Кул, вас наняли выяснить, ктонаписал те письма. У вас были обоснованные причины быть уверенной, что ихнаписала истица?

— Да.

— Это хорошо. Очень хорошо! Так какие были причины?

— Я знала, что они были напечатаны высококвалифицированноймашинисткой на портативной машинке. Имоджен Дирборн действительно печатала запискусвоему начальнику на машинке.

— Как вы это узнали?

— Я сравнила стили и шрифты.

— Нет-нет. Я хочу спросить, как вы узнали, что онанапечатала их на той самой пишущей машинке?

— Она сама об этом сказала.

— В присутствии свидетелей?

— Да.

— До того, как вы предъявили это обвинение?

— Конечно. Прежде чем нанести главный удар, я убедилась вправильности своих подозрений.

Друмсон вернулся к рассматриванию иска, нахмурился и спорицанием взглянул на Берту: